Лео вспыхнул, почувствовав себя виноватым. Конечно, он знал, что ему поставят это в вину, но его задело то, что совершенно посторонняя женщина имеет наглость стоять здесь перед ним и осуждающе смотреть на него широко раскрытыми глазами.

– У меня не было возможности, и я уже объяснил все своей матери. А теперь, если вас удовлетворил мой ответ, позвольте я заберу сына.

– Почему не было возможности? – настаивала Хезер. – Не надо говорить мне о том, что у вас имелось более важное дело, нежели радоваться победе собственного ребенка.

– На самом деле я вам ничего не говорю, – холодно ответил ей Лео. – Я никогда не оправдываюсь перед кем-либо, тем более перед человеком, которого я знаю… всего лишь пятнадцать минут. Даже моя мать нечасто упоминала вас.

Хезер, казалось, его слова не удивили. Даниель посещал местную частную школу. Дома за ним присматривала Кэтрин, и отец время от времени удостаивал его своим посещением, обычно по воскресеньям. Иногда он приглашал Даниеля с Кэтрин в Лондон: посылал за ними шофера утром в субботу, а в воскресенье днем их привозили обратно, в загородный дом.

Кэтрин не упоминала Хезер, потому что Лео нисколько не интересовался людьми, с которыми общалась его мать. Он был не человеком, а механизмом – крайне эгоистичным механизмом, запрограммированным только на зарабатывание денег.

– Я понимаю, что не имею никакого права учить вас жизни, – произнесла Хезер, стараясь быть искренней, – но Даниель нуждается в отце. Он никогда этого не говорил, потому что, наверное, боится.

– Он сказал вам, что боится меня?

Происходящее казалось Лео все более странным. Он ожидал, что его встретит пожилая леди, возможно, предложит чашку чая, от которой он, конечно, откажется, а потом уйдет, забрав сына, – и мальчик перестанет сердиться на него, как только папа купит ему подарок.

Но вместо этого Лео приходится иметь дело с какой-то юной девицей, на вид лет двадцати с небольшим, одетой в фривольное платье, которая, наверное, и не бывала нигде, кроме своей деревни.

– Нет, не говорил. Но он вас совсем не видит. Это не мое дело, но Даниель – очень ранимый маленький мальчик, и ему нужен отец. Особенно теперь. Он страдает от потери матери и очень нуждается в заботе и защите.

– Вы правы – это не ваше дело.

– Вы мало прислушиваетесь к тому, что говорят другие люди! – сердито вспыхнула Хезер.

– Наоборот. Я трачу очень много времени на то, чтобы выслушивать других людей. И совершенно не заинтересован в том, чтобы соседка нагружала меня всякой психологической чепухой – хотя, может быть, вы специалист по детской психологии?

– Нет, но…

– Может быть, вы его учительница?..

– Нет, не учительница. Но…

– И вы, конечно, не давняя подруга моей матери, не так ли?

– Нет, но…

– Скажите, пожалуйста, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с моей матерью?

– Мы познакомились недавно на собрании цветоводов-любителей в сельском клубе. Один известный телевизионный ведущий приехал к нам, чтобы рассказать о своих орхидеях, и мы обе были просто…

– Очарованы! Но вот что меня удивляет – что может делать молодая девушка на собрании цветоводов-любителей? Разве это не прерогатива пожилых людей, у которых есть время для того, чтобы бесконечно копаться в земле? Разве у вас нет более волнующих занятий? Подозреваю, что нет, иначе вы бы не совали свой нос в чужие дела.

Лео не скрывал своего гнева – эта особа посмела нарушить границы его личной жизни! Сейчас она вспыхнула, как невинная девушка, и у него мелькнула мысль, что он нечасто оказывался в компании женщин, которые были бы способны так искренне проявлять свои чувства. Лео общался с деловыми женщинами, а они не краснели.