Заставила себя не паниковать. Ради своего состояния, ради ребёнка. Уставший мозг вдруг уцепился за последнюю соломинку. А что, если Максим не изменял? Вдруг это страшное, чудовищное недоразумение и я просто не разобралась? Но даже в таком состоянии я понимала, что это самообман.

Вытерев слёзы, дрожащими руками вновь разблокировала экран, чтобы прочитать сообщения от Максима. В первом было просто приветствие, во втором вопрос, когда вернусь и предложение встретить меня на вокзале.

Я невесело хмыкнула: «Уж встретил, так встретил».

Меня снова замутило. Я принялась глубоко и медленно дышать, надеясь, что это поможет. В какой-то момент даже показалось, что стало чуть лучше. Но стоило услышать, как в двери проворачивается замок, тошнота вперемешку с волнением накатили с новой силой.

В коридоре зажегся мягкий свет, на тумбочку со звоном опустилась связка ключей. Я не знала, как себя вести, какую новость сообщить первой. Совсем растерялась и просто сидела на стуле, силясь не разрыдаться. Я была так измотана событиями этого долгого дня, что сил уже не осталось, и всё, чего я хотела, забраться под одеяло. А ещё мечтала снова чувствовать себя хорошо и спокойно.

– Стефа? Привет! А ты чего тут в темноте? – спросил Максим, показавшись в дверях кухни, и включил свет. – Что случилось? С экзаменами что-то или родня напомнила о себе?

От его голоса в груди болезненно сжалось. Я прикрыла глаза, привыкая к смене освещения, неловко взглянула на Максима. Жених выглядел уставшим и взволнованным. Карие глаза смотрели с беспокойством.

Максим знал, в каких я отношениях с тётей и её семьёй. Как только мои родители умерли, та затеяла дележку и мечтала забрать мою квартиру, либо выкупить за бесценок. После моих рассказов о скандалах в посёлке, Макс каждый раз говорил, что говорить с ними мне совершенно не о чём и ждал момента, когда я продам свою квартирку там и разорву все связи с родственниками, которые никаких теплых чувств ко мне не питали.

Сердце гулко стучало в груди. Слёзы заволокли глаза. Только я собиралась заговорить, как к горлу подступали рыдания. Такой родной, любимый Максим… Вот он уже рядом. Присел на корточки, вглядывается в моё лицо, пытается взять за руки. Так хочется податься к нему, броситься в объятия и забыть обо всём. Но нет…

Предатель. Он буквально несколько часов назад этими самыми ладонями, пальцами, ласкал чужое тело…

– Родная, что случилось? Почему ты плачешь? И бледная такая. Скажи мне, – потребовал жених, и тут же добавил мягче: – Пожалуйста, расскажи, что случилось.

Пока пыталась взять под контроль голос, мысли, минуту назад хоть сколько-то упорядоченные, смешались. Оставить всё как есть и молчать? Растоптать свою гордость, прогнуться, терпеть всё это, зная, что он проводит время со своей Аней? Ради семьи, ради ребёнка. Но где гарантия, что Максим не любит свою любовницу и сам не бросит меня ради неё? Может, потянуть время, встать на ноги, найти работу и жильё, и тогда рассказать? Но как смолчать? Как выдержать?

– Ты мне изменяешь, – сиплым голосом, на выдохе, произнесла в итоге я. – Я знаю… Видела… Слышала…

Я смотрела на жениха, выискивая в его лице и глазах хоть какие-то эмоции. Однако вместо вины или раскаяния заметила только облегчение и даже легкую улыбку. В этот момент захотелось поверить в чудо. Вот только тошнота опять подкатила, да так сильно, что я, убрав с себя руки Макса, помчалась в ванную.

Только минут через десять я смогла выйти. День был таким тяжёлым, а нервное напряжение продолжало нарастать. Слабость во всем теле не давала нормально думать, хотелось спать. Однако разговор не окончен, нужно что-то решать.