— Хрен с тобой, живи, только давай уже порешаем рабочие вопросы, а? Что там с Вольцевым? — сдаётся друг.

— Да, именно за этим я и приехал. Звони ему и соглашайся на все условия.

— Чего? Сдурел? — былое смирение вмиг с Пеха слетает.

— Звони-звони, я из своих денег доплачу, они все равно достанутся Арине, а значит и моей Марьяне.

С минуту он смотрит на меня подозрительно. Словно работник ГИБДД, пытаясь на вскидку определить степень моей вменяемости, а потом машет рукой:

— Ну, хозяин барин. А сам чего не позвонишь ему?

— Эм-м, нет, Славян, тебе придётся с ним встретиться без меня. Я боюсь не сдержаться и устроить Вольцеву допрос с пристрастием и применением пыток, а Арина потом будет дуться.

— Жесть, Шип. Просто жесть. Не думал, что доживу до дня, когда увижу тебя в таком состоянии, — мстительно пытается меня уколоть друг, но мне вообще все его слова до звезды.

Я такой, какой есть. Я воспитывался так. Для отца самое главное в жизни — я и моя мать. А он это взял от своего отца...

Кстати, надо к родственникам съездить и сообщить новость, а ещё рассказать про Ливневых. Но это точно не сегодня, сегодня надо ударно поработать, а вечером собрать свои вещи и прикинуть, что нужно сделать в квартире для безопасности Марьяны. В сети пишут, что надо заглушки какие-то в розетки воткнуть, углы там мягким чем-то обтянуть и преграды на лестнице поставить. Квартира-то у меня двухэтажная.

10. Глава 10

Арина

Вчера, после того как мне на телефон пришло сообщение о том, что на банковский счёт упала крупная сумма, я попросила Никиту привезти коробки для вещей. Дело сделано, обратного пути нет. Шипинский сдержал слово, сдержу своё и я.

За вечер я успеваю сложить нашу с дочкой верхнюю одежду, обувь, шапки и тёплые вещи, откладывая в отдельную коробку то, из чего Марьяна выросла, чтобы раздать знакомым и соседям.

От этого занятия я так устаю, что даже ругаю себя за отказ от помощи специалистов, которых предлагал Артур. Решаю лечь пораньше, но, даже укладываясь в кровать, заснуть не могу. Всё думаю, думаю…

Например, о том, сколько лет жизни под его крылом считает достаточным для взросления Марьяны Артур. Считаю, сколько у меня будет выходить декретных и процентов от вложений. Хватит ли мне их на жизнь.

Но это всё ерунда! Меня мучит чувство, что где-то закрался подвох. Вот, к примеру, лично я буду готова расстаться с Маняшей только тогда, когда она вырастет, выучится и станет ответственной женщиной. Лет в тридцать, не раньше. Ни за что не поверю, что такой любящий отец, каким мне сейчас кажется Шип, решится на подобный шаг раньше. И что же выходит? К морю я попаду в пятьдесят? А до этого буду жить монахиней в квартире Артура на птичьих правах? Ну уж нет! Что-то мне это напоминает. Историю моей бабули, например. И нет, я на такое не согласна. Об этом мы обязательно должны с ним поговорить! Я даже не ленюсь, беру телефон и вношу эту мысль в заметки.

Потом меня уносит в воспоминания, в нашу с Артуром ночь, и как-то незаметно вслед за ними приходят мечты. Нереальные! А ещё эротические, волшебные.

И с ними я засыпаю…

…А утро наступает, как обычно, в шесть. И сегодня я, помимо всех своих ежедневных утренних дел, мариную мясо и готовлю к запеканию в рукаве картошку по-деревенски. Маня крутится в кухне со мной, проводя громкую ревизию в ящике с кастрюлями — вот кто точно будет счастлив после нашего отъезда, так это соседи, — и я выдаю ей деревянный половник, чтобы развлекалась, пока я схожу в комнату приготовиться к приходу Шипинского.

Вчера, разбирая вещи, я нашла новую стильную майку и бриджи, которые купила во время беременности на потом, когда рожу. И напрочь о них забыла. А вечером примерила обновки — сели отлично! Ничего не могу с собой поделать, мне хочется выглядеть в глазах Артура не как никому не нужная фиктивная жена, а как красивая молодая девушка. Я даже ресницы крашу. Совершенно непроизвольно.