Но характер его и привычки заставили его отстраниться от Саши и включить свет. Гориллы в кресле не было. Маленькая чистенькая комнатка со старой мебелью, большую часть которой занимала широкая кровать, прикрытая клетчатым пледом.

Свет вспыхнул молнией и погас, вернее, Юрий его и погасил. Извинился.

Он не мог произнести: «Я таксист, извини, надо всегда быть начеку». Да и глупо было бы.

Он сказал по-другому:

– Мне послышался шорох. У вас нет мышей?

Она рассмеялась.

– Нет, мышей нет.

– Ложись, иди ко мне.

Потом она его спросила, женат ли он.

Он не стал врать. Да, женат.

Больше подобных вопросов она не задавала.

Это наутро он начал себе задавать вопросы. Как? Почему? Он никогда прежде не изменял своей жене. Он любит ее. Что с ним случилось? Какое-то сексуальное наваждение, словно его напоили чем-то волшебным, сделав его сильным и ненасытным. Или все дело в женщине? Но она обыкновенная, ничем не примечательная. Теплая, мягкая, уютная, и его тянет к ней невозможно как!

Наутро, проснувшись в ее кровати, он понял, что ничего не прошло и что он на самом деле готов снять для них квартиру. Деньги не проблема, он заработает, у него всегда есть деньги.

И Валя ничего никогда не узнает. Откуда ей знать вообще, где он. Таксист же. Она и сама занята, работает с утра до вечера, а в свободное время встречается с подругами, занимается своим здоровьем, иногда отправляется в небольшие путешествия. Чаще всего бывает в Питере, вечно днем сидят на Невском с подружкой Дашкой, пьют какао с пышками, а вечером отправляются в театр…

Он вздохнул, представив себе жену с чашкой какао в питерском кафе, где напротив нее за столиком сидит не подружка Даша, а мужчина, любовник. И даже не огорчился почему-то. Да что со мной такое?

При дневном свете Саша показалась ему еще нежнее и тоньше. Невероятно женственная, с плавными движениями и очаровательной улыбкой. Неужели он влюбился?

– Завтракать будешь?

Но он хотел домой. В душ и спать. Потому что почти всю ночь не спал.

– Ты позвонишь мне? – спросила она уже у порога, опустив глаза, словно боясь прочесть в его взгляде сомнение.

– Я приеду вечером. Можно?

Женя

С самой первой минуты, как только Борис предложил ей поехать с ним на место преступления, ее не покидало нехорошее предчувствие.

«Он все знает и нарочно везет меня туда, где я могу встретиться с Павлом. Он провоцирует меня. Хочет посмотреть на нас со стороны, поймать наши взгляды, понять, мы чужие с Журавлевым или нет».

Вот об этом она думала до последнего, сомневаясь в правильности своего решения.

Ее терзало еще одно предположение, которое просто-таки отравляло поездку. Случайно ли предложение Бориса отправиться туда, где она могла встретить Павла, учитывая, что сам Павел как-то резко, безо всяких объяснений вдруг перестал отвечать на ее звонки? Что, если Борис встречался с Журавлевым, и они поговорили? Вернее, Борис крепко поговорил с ним, попросил оставить его жену в покое. Возможно даже, они подрались. Борис может… Женя знала, каким он может быть грубым и несдержанным.

Но если отмести в сторону все ее подозрения, связанные с Борисом и его ревностью, то причина, по которой он взял ее с собой, может быть совершенно другой. Что, если Ребров действительно попросил Бориса взять с собой Женю, рассчитывая на ее женскую интуицию и сообразительность? Сколько дел они раскрывали вместе и раскрыли (!) благодаря ее способностям! А она, вместо того чтобы порадоваться предстоящей интересной работе, совсем раскисла. Вот не зря же говорят, что на воре шапка горит. У нее просто-таки полыхает. Чувство вины сделало ее слабой и неуверенной в себе. Вот была бы здесь Наташа, она быстро бы развеяла все ее сомнения и заставила бы ее поверить в себя и послать куда подальше всех, кто омрачает ее жизнь. Что, собственно, она сама и сделала, избавившись от недоевшего мужа и утомившей ее маленькой дочки. Наташа – моральный урод. Вот так. И нечего ее защищать!