Потом помог ей одеться, и теперь она сидела, обхватив руками плечи и опустив голову, и шептала: «мамадарагая»… Он слышал даже, как у нее зубы стучали.

Что же теперь будет? А вдруг его нарочно сюда заманили, чтобы спровоцировать, а потом написать заявление об изнасиловании с тем, чтобы тянуть с него деньги, шантажировать? Да, и такая крамольная мысль была.

И вдруг он услышал:

– Спасибо тебе.

Да уж, неожиданно. За что она его благодарит?

– Тебя как зовут-то?

– Александра. А тебя?

– Юра. Послушай, ты не останешься здесь, это ясно, да? Давай, поехали уже отсюда. Дом запри и ключи сунь под крыльцо. Если он тебе позвонит, так и скажешь, что никакие деньги тебе не нужны, короче, пошли его куда подальше и вообще постарайся забыть. Теперь я позабочусь о тебе. Сегодня отвезу тебя домой. Ты же на квартире живешь?

Она кивнула. И тут он вспомнил, что она снимает даже не квартиру, а комнату!

– Сейчас я отвезу тебя туда, ты соберешься, и я отвезу тебя в другое место. Ничего не бойся. У меня есть ключи от квартиры моего друга, он сейчас на море. Поживешь там пару дней, пока я не найду тебе квартиру.

– Но как?.. – Она наверняка хотела спросить его о многом и, главное, с какой стати он собрался ей помогать, но так и не спросила.

Поняла, что именно он от нее хочет. И была, судя по всему, не против. Потому что, не спуская с него глаз, легонько похлопала ладонью по дивану рядом с собой, как бы приглашая его.

И тогда он сделал это второй раз. Он не понимал, что в этой маленькой женщине особенного. Приятная, спокойная, в какой-то мере даже скованная, неопытная, но что же его к ней так тянуло? Быть может, все дело в этой пропахшей старым сухим деревом чужой даче и в том сыром садовом воздухе, что хлынул в комнату, стоило им только распахнуть окно? Или в том, что он знал, зачем она сюда приехала? Знал, чем она собиралась здесь, на этом диване, заняться с каким-то жирным Виктором?

Получается, что он с самого начала, вернее, с того самого момента, как она рассказала ему о своей проблеме и о причине, заставившей ее приехать сюда, знал о ее доступности, и именно это его и возбудило? Но разве можно назвать доступностью то, что она себе позволила? А что, если она отдалась ему от отчаяния, что, если ей захотелось нежности и ласки, человеческого тепла?

Нет, он не имеет права ее осуждать. Ей и без того пришлось немало вынести. Смерть мужа, похороны, безденежье, домогательства Виктора. И поэтому она отдалась, получается, первому встречному. Таксисту.

Эти мысли возбуждали его, он уже не мог оторваться от нее…

Они заперли дом и выехали уже глубокой ночью. Она уже не плакала. Сначала просто сидела рядом, глядя в темное окно, потом несколько раз повернула голову в его сторону, и тогда он, не сбавляя скорости, нащупал ее руку и сжал. И вдруг она прильнула к нему, потом поднесла его руку к губам и принялась целовать. Она благодарила его за избавление от унижения, от ада, который поджидал ее в том доме, если бы она осталась там наедине с ненавистным ей мужчиной.

Какие красивые у нее были волосы, густые, чистые, теплые. А кожа – нежная и тоже теплая, шелковистая.

Машина летела по шоссе навстречу сверкающей огнями Москве, а Юрий словно продолжал ощущать себя еще там, в том доме, сидящим на диване, и на его коленях все еще покачивалась она, его новая женщина.

Он так распалился, что впору было притормозить, чтобы, лихо свернув в черный ночной лесок, снова забраться под подол ее голубого сарафана.

И он притормозил. Повернулся к ней, она протянула к нему руки, и они неловко обнялись.