– Коля! – вдруг слышу сзади, словно голос из другого мира.

Оборачиваюсь: мать честная! Вася! Василий Глухарёв! Напарник мой, чтоб ему здоровья побольше и жену непьющую! Улыбаюсь во всю ширину рта, понимая: подмога прибыла, а это значит, что жизнь моя продлилась ещё на некоторое время!

– Васька! Ты как здесь?!

– Товарищ подполковник Балабанов отправил. Пойди, сказал, Василий, глянь, как там наш ездовой на левом фланге. Видать, сильно немчура его припёрла. Надо бы помочь. Ну, я и кинулся. Вот! – Вася аккуратно положил передо мной деревянный ящик с грантами. – Отобьёмся теперь, дядя Коля!

Чудак человек. Уж сколько времени вместе, а он меня всё дядей Колей величает.

– Васька, скажи лучше, мы где вообще? Контузило меня маленько, – поясняю на всякий случай.

– Как это где? – улыбается Василий во весь свой щербатый рот. – Ростовская область! Сегодня 19 сентября 1943 года. – Дядь Коль, ты не пьяный, случаем?

– Балбесина! – смеюсь в ответ. – Когда ты, скажи, последний раз пьяного казаха видел? Нам вера пить не дозволяет!

– Какая вера, дядя Коля?

– Мусульманская, етить твою за ногу!

– Видел я, дядя Коля, как ты посты соблюдаешь! – смеется Васька.

– Много ты понимаешь, пацан! – улыбаюсь я.

Васька хохочет в ответ, но тут же замолкает. Становится не до смеха. Немцы опять начали атаку. Прут, сами не знают, что совсем немного, и их любимый фюрер пустит себе пулю в башку, а потом его тело, как распоследнюю псину, обольют бензином и сожгут. Но это я знаю, а вокруг меня – никто на всей планете. Ладно, черти, будем биться дальше. Я даю ещё несколько очередей, и замолкаю: надвигается какой-то тяжелый гул. Внезапно пространство передо мной взметается вверх мощными взрывами, и мы с Василием падаем на дно окопа, закрывая головы руками.

Ух, как шарахает!

Я сквозь грохот понимаю: это «Катюши». Длится яростная канонада несколько минут, а потом вдруг тишина. Поднимаю голову, прислушиваюсь. Немцы молчат. Боевой запал у них кончился. Рядом Вася встаёт, отряхивается. Улыбается:

– Ух, дядя Коля! Ну и моща!

Улыбаюсь в ответ. «Видел бы ты ракеты с комплексом самонаведения», – думаю, но ничего не отвечаю. Незачем парня пугать.

– Наши-то где? – спрашиваю.

– Скоро будут здесь, – отвечает Вася. – Подполковник Балабанов сказал, что надо немного продержаться, а потом уже и подкрепление.

– Будем считать, что приказ выполнили, – улыбаюсь Васе.

– Так точно! – смеётся он.

Вот и хорошо. Вот и слава Богу. Я слышу, как раздаются команды, и к моему блиндажу приближается артиллерийская батарея. Не думаю о том, почему сам здесь оказался. Какая разница? Выжил, вот что главное. Дальше будем посмотреть.

2. Глава 2

Всё, что я помню из своего «военного» (хотя к чёрту кавычки!) прошлого, так это бой у хутора Востряковского. На наш пёрли немцы, танки и мотопехота, а мы, остатки стрелкового батальона, артиллерийской батареи и ополченцев, отбивали одну атаку за другой. Если бы не девчонки из артиллерийско-зенитного полка, стоявшего позади нас, то кто знает, чем бы всё закончилось. Наверняка фрицы превратили наши позиции в перемешанный с землёй кровавый фарш. Ну, а так мы отбивались, сколько могли.

Сколько – это пока не налетела немецкая авиация и не сравняла позиции зенитчиц с землей. Уничтожили всех. Когда последняя сволочь крылатая улетела, ей в задницу ни один снаряд, ни один патрон не полетел. Некому было выстрелить. Девчонки или погибли, или были ранены. Нам, стоявшим перед ними, прижглось отступить. Иначе полегли бы там все. Одно дело биться с танками, когда за твоей спиной артиллерия есть, и совсем другое с помощью гранат и противотанковых ружей. А у нас ни первого, ни второго не оказалось: боеприпасы к вечеру иссякли. Не с винтовками же, автоматами и редкими пулемётами против бронированных машин.