В голосе матери послышался упрек, отчего Деми слегка встряхнул сестру и строго велел «прекратить эти фокусы на людях».

– Пусти меня, прислужник, не то покажу тебе одержимую невесту[10], услышишь мое грозное «ха-ха»! – припугнула Джози брата, глядя на него глазами обиженного котенка. Когда ей помогли встать, она изящно поклонилась и важно объявила: – Карета миссис Уоффингтон[11] подана! – а после помчалась вниз по крыльцу и свернула за угол, волоча за собой красную шаль Дейзи, точно королевскую мантию.

– Ну разве не потешная? Только это дитя и оживляет наш унылый дом. Если вырастет в чопорную барышню, можете со мной распрощаться, так что не перекраивайте ее на свой лад. – Тедди хмуро поглядел на Деми, занятого какими-то стенографическими записками на крыльце.

– Вы друг друга стоите, и нелегко найти на вас управу, но я не против. Вот была бы Джози моим ребенком, а Роб – твоим, Мэг! Тогда у тебя в доме царила бы тишь да благодать, а у меня – совсем уж бедлам. Ладно, схожу передам Лори новости. Давай со мной, Мэг, нам не помешает прогулка.

Нахлобучив соломенную шляпу Теда, миссис Джо ушла в сопровождении сестры, оставив Дейзи следить за кексами, Теда – умасливать Джози, а Тома и Нэн – врачевать своих бедолаг-пациентов, чему они и посвятили следующие полчаса.

Парнас – самое подходящее название для этого дома, и, похоже, музы в тот день его не покидали, ибо на вершине склона гостей встретили соответствующие виды и звуки. Заглянув в открытое окно, сестры увидели библиотеку под началом Клио, Каллиопы и Урании; Мельпомена и Талия резвились в холле, где несколько молодых людей танцевали и репетировали пьесу; Эрато прогуливалась с возлюбленным по саду, а в музыкальном зале Феб собственной персоной руководил слаженным хором.

Наш старый друг Лори превратился в зрелого Аполлона, однако сохранил привлекательность и веселый нрав; годы преобразили избалованного мальчика в благородного мужчину. Заботы и тревоги – а с ними радости и счастье – изменили его к лучшему, а своему долгу – исполнять заветы дедушки – он следовал беспрекословно. Некоторым людям богатство идет на пользу – прекраснее всего они расцветают в солнечных лучах, а некоторым нужна тень, и легкий морозец делает их лишь прелестнее. Лори принадлежал к первому типу, Эми же – ко второму, потому и совместная жизнь их лилась, как строки стихов, полная не только счастья и гармонии, но и усердия, труда и чистого великодушия, которому нет преград, когда состоятельность и мудрость идут рука об руку с щедростью. В доме Лоренсов царили неброская красота и удобство, а хозяева, высоко ценящие искусство, принимали в нем самых разных творческих людей. Теперь Лори сполна наслаждался музыкой и с радостью стал щедрым покровителем музыкальных дарований. Эми нашла себе протеже среди целеустремленных юных художников и скульпторов, а собственное искусство стало ей еще дороже с тех пор, как дочь немного подросла и могла разделить с ней трудности и радости призвания – ибо Эми являла собой пример преданной супруги и матери, которая не жертвует своим особым даром, а, напротив, употребляет его на благо себе и другим.

Сестры знали, где ее найти; Джо не мешкая отправилась в мастерскую и застала мать и дочь за работой. Бесс трудилась над бюстом ребенка, пока ее мать наносила последние штрихи на поразительно точный портрет мужа. Время, похоже, было не властно над Эми: счастливая жизнь сохранила ее молодость, а благополучие добавило ей необходимой утонченности. Изящная и статная, она своим примером доказывала, какая элегантность таится в простоте, если подбирать одежду со вкусом и носить ее достойно. Некто однажды сказал: «Никогда не знаю, в чем появится миссис Лоренс, но одета она будет лучше всех дам в комнате – это точно».