– Мы были счастливы…
– Мы? Счастливы?
И тут до нее доходит. Правда ведь, не были. Она была. А он почему-то нет.
– Ну да, не все у нас было гладко…
– Нет, Мэри Пэт, все было куда хуже. Мы гнили заживо. С самого раннего детства меня окружали только злоба и гнев. Я видел, как народ топит их в алкоголе, а наутро просыпается, и вся хренотень повторяется по новой. Десятилетиями!.. Всю жизнь я только и делал, что умирал. А теперь хочу пожить. Мне надоело гнить.
Чернокожая красотка смотрит на них с одновременно восхитительным и оскорбительным спокойствием.
Сквозь гнев, пылающий в глазах Кенни (и в ее собственных), Мэри Пэт замечает крошечный, но яркий огонек надежды, который как бы взывает к ней: «Давай начнем все сначала. Вместе».
Какая-то ее часть уже готова сказать: «Да, давай». Какая-то ее часть готова схватить Кен-Фена за лицо, впиться ему в губы и процедить: «Я согласна, твою мать!»
Но изо рта почему-то вырывается:
– Ах, значит, считаешь себя лучше нас?
Кенни издает что-то между тихим вскриком и громким вздохом. Крохотный лучик надежды гаснет, и весь его взгляд теперь мертвый – мертвые глаза, мертвые зрачки, мертвое все внутри.
– Пошла отсюда на хрен, – тихо произносит Кен-Фен. – Если Джулз объявится, отправлю ее домой.
Глава 7
В пять часов вечера вестей от Брайана Ши нет. И в шесть. И в семь тоже.
Мэри Пэт идет пешком «на Поля». На двери табличка: «Не беспокоить. Закрытое мероприятие».
Хочется закричать: «Что за херня? Все ваше заведение – это закрытое предприятие!»
Мэри Пэт начинает колотить в дверь, пока не отбивает правую руку, которая и так болела со вчерашнего дня, когда она устроила трепку дочкиному типа парню.
Никто не открывает.
Тогда она идет к Брайану Ши домой. Тот живет на Телеграф-Хилл в одном из старинных кирпичных городских особнячков, фасадом к парку. На звонок открывает Донна, его жена. Они с Мэри Пэт (и Брайаном тоже) учились в одной средней школе, а затем в одной старшей школе Южки. Какое-то время девушки были не разлей вода, но после выпуска их жизни резко пошли разными курсами. Мэри Пэт осталась в Коммонуэлсе растить двоих детей, а Донна (тогда еще не Ши, а Доэрти) вышла за морпеха и объездила с ним полмира, пока во вьетнамском местечке под названием Биньтхюи мужа не подстрелили свои же. Она вернулась в Южку, одна, без детей, и заселилась к своей маразматичной матери. И вроде бы ждало Донну тоскливое вдовство с таким же старческим маразмом в итоге, но она сошлась с Брайаном Ши, и ее жизнь снова круто перевернулась. Мать умерла, Брайан вырос до правой руки самого Марти Батлера, пара переехала на Телеграф-Хилл, и Брайан купил жене двухцветный «Капри» прямо от дилера. Ни детей, ни животных, ни проблем с деньгами – все равно что взять трайфекту[21]. Теперь единственными заботами Донны были отмена записи к маникюрше и непонятные шишки на груди.
Донна глядит на бывшую подругу через порог.
– Чем могу помочь? – спрашивает она таким тоном, как будто перед ней страховой агент.
– Привет, – говорит Мэри Пэт. – Как твои дела?
– Нормально. – Донна выглядит усталой. Она смотрит через плечо Мэри Пэт на улицу. – Что-то случилось?
– Мне нужен Брайан.
– Его нет.
– А где он, не подскажешь?
– Зачем тебе знать, где мой муж?
– Он выполняет одну мою просьбу.
– Какую еще просьбу?
– Разыскивает мою дочь. Она не объявлялась с позапрошлого вечера.
– А он тут при чем?
– Он обещал помочь.
– Обещал – значит, жди.
– Он сказал, что свяжется со мной сегодня до пяти.
– Ну, его до сих пор нет.
– Понятно.
– Ага.
– Вот.
– Ясно.
– Донна…
– Что?
– Я просто ищу дочь.