Об отпуске мы никогда даже не заговаривали, предполагалось, что оба не сильно-то и напрягаемся, а та таинственная встреча не шла из головы.

– Может, подстричься? – говорю вслух задумчиво. – Каре или вообще, пикси. Ромка мне все волосы и без того выдрал.

Артём слабо хрюкает и пожимает плечами:

– Если хочешь. Но поклёп на сына не засчитан в качестве аргумента: у тебя роскошные волосы и ты прекрасно об этом знаешь.

Тимуру тоже нравились. Заводился с пол оборота, едва я распускала пучок.

– Вот прямо сейчас и пойду! – решительно поднимаюсь, а он округляет глаза.

– Серьёзно?

– Почему нет? – спрашиваю с вызовом. – Хочу перемен!

– О, это пожалуйста. Можешь начать с переезда ко мне. Кардинальная перемена! У ребёнка отдельная спальня, у нас отдельная спальня, роскошная детская площадка под окнами, через дорогу частные ясли и сад, через два дома – школа. На доме камеры, в подъезде охранник.

Говорит немного нервно и я невольно хмурюсь.

– Есть необходимость в охране и камерах? – спрашиваю осторожно, а он морщится:

– Нет, но когда предосторожность была лишней?

– В последние два года, – я сажусь обратно и спрашиваю в лоб: – Артём, в чём дело?

– Да в том, что сыну год! Год, Ди! А я как папаша выходного дня! Мне уже перед соседями стыдно!

Голос не повышает, но тон заставляет напрячься. Про тему беседы я уже и молчу.

«Моему сыну, – поправляю мысленно, – моему сыну год и два месяца».

Пытаюсь вспомнить, как вообще начались эти отношения. Ах, ну да, я хотела забыться и решила, что его объятия – выход. Это не выход, это вход. И дверь за мной захлопнулась вместе с той, через которую он вошёл.

– Живу на два дома! В одном из которых для меня нет места, причём, буквально. Я вожу своё барахло в сумке в багажнике, которую ты ни разу не предложила разобрать. Не освободила мне полку, хотя бы часть, хотя бы угол. Я тебя люблю, Ди, ты знаешь, но всему есть предел. Ты либо переезжаешь ко мне на этой же неделе, либо переезжает только Рома.

У меня буквально отпадает челюсть, а глаза вылезают из орбит. Нервно смеюсь и спрашиваю:

– Ничего не перепутал? Он тебе даже не родной.

– Спасибо, что в очередной раз ткнула носом, – хмыкает с горечью и поднимается. – Я записан, как отец, помнишь? Куча бумаг подтверждают этот факт и ты не найдёшь ни одной независимой лаборатории чтобы доказать обратное. В городе нет независимых лабораторий, Ди. Нет порядочных судей и не продажных юристов. Ни одного. Я устал ходить вокруг да около, ты либо не понимаешь намёков, либо старательно их игнорируешь. Ребёнку нужен отец. Точка.

– А мать? – хмыкаю тихо.

– На твоё усмотрение, – отвечает ворчливо, – сделай пикси, может это хоть немного тебя раскачает и ты наконец-то осознаешь, что не нужна ему ровно на столько, на сколько мне – все остальные женщины. У тебя три дня на сборы.

Он суёт ноги в кроссовки, заминая задники, и выходит, осторожно прикрыв за собой дверь. Уверена, если бы сын не спал, шваркнул бы так, что опять вылетела штукатурка из шва между плитами.

– Какого хрена сейчас произошло? – спрашиваю у стены напротив и всерьёз жду ответ.

Беру телефон и звоню маме.

– Да, милая, – отвечает ласково, – Ромочка спит?

– Спит, здоров, сыт и с чистой жопой, – рапортую на автопилоте, – хотя, последнее не факт. Не суть. Можешь приехать? У меня дело.

– Что случилось? Ты в порядке? – тут же тревога в голосе, а мои глаза медленно начинают закатываться.

– У меня что, не может быть личных дел? – ворчу недовольно.

– Ну… – мямлит в ответ, а я понимаю, что такими темпами я далеко не уеду.

– Да я на стрижку записалась, а у Тёмы дела!