– На природу? – старательно изображаю интерес, а он прищуривается на один глаз и сажает Ромку мне на колени.

– Вообще, я думал про море.

– Да! – выдаёт сын и хватается обеими руками за руль, пытаясь его раскачать, раскачиваясь сам.

– Маленький подхалим… – фыркаю весело и тут же выражаю обоснованное сомнение: – На море надо лететь, да ещё и с пересадками, Роме будет тяжело, он ещё совсем маленький.

– Да ему год через шесть дней! – возмущается Артём, всегда точно ориентирующийся в новом летоисчислении, в отличии от меня. – Взрослый пацан уже! Правда… – я напрягаюсь, а он вздыхает: – Особенно с выбором курорта не разгуляешься. Сейчас только Турция, – я непроизвольно морщусь, а он смотрит с укором: – Турция довольно большая страна. Язык ты знаешь отлично, тебе будет комфортно. Снимем виллу у моря, возьмём маму… нет, обеих! Две няньки круглые сутки и секс не на стиральной машине, пока Ромка спит. Прикинь, на кровати? Это ж ахереть не встать какое удовольствие! – я тихо смеюсь, опустив взгляд и качая головой, а он продолжает: – И день рождения там же отметим, Рома море увидит, уверен, он будет в восторге. А ты наконец-то отдохнёшь!

Убеждать он умел всегда. С запалом, с железобетонными аргументами, давя логикой и заботой.

– А перелёт? – использовала последний козырь.

– Частный рейс, – ответ без промедления, – гулять, так гулять!

– Когда? – спрашиваю с улыбкой.

Другого вопроса просто не могло быть. Артём доминирует по всем фронтам и проверять, что будет, если я ослушаюсь, совершенно не хочется. Я не жертва, нет. Не узница. Я просто боюсь остаться одна, без крепкого плеча, без поддержки, без опоры. Боюсь своих мыслей, боюсь щемящего чувства, охватывающего каждое новое утро, боюсь сорваться и вломиться к Тимуру, наброситься на него с кулаками, с обвинениями, со слезами, боюсь увидеть его равнодушный взгляд в ответ, отвращение на его красивом лице, презрение, брезгливость. Артём мой стоп-кран. Я позволяю ему быть главным, я стала кроткой и мягкохарактерной, я смирилась со своим положением.

– И, может, организуем там красивую церемонию на берегу? – спрашивает между делом, забирая пакет с соседнего кресла. – Распишемся заранее.

«Нет!» – орёт внутренний голос, а я покрепче обхватываю сына, с упоением грызущего кожаный руль, пряча свою грудь, заходившую ходуном от того, с какой силой забилось сердце.

Обратного пути не будет. Не будет лазейки, не будет моего мира, не будет оазиса на крыше, не будет меня, как личности, как отдельной единицы общества. Я растворюсь, я уйду в тень, в сумрак, в мрак.

– Хорошо, – отвечаю через силу и улыбаюсь.

Рано или поздно это должно произойти. Смысла тянуть и дальше попросту нет. Да и… зачем? Ради чего? Ради кого? У сына будет отец, у меня – стабильность. А любовь… к сожалению, есть и она. Сидит в самом дальнем углу сердца на обшарпанной табуретке и раскачивается из стороны в сторону, тихо сходя с ума, обкусывая губы до крови, ломая ногти, горюя по тому, чего никогда не было.

Укладываю сына спать и мечтаю остаться наедине со своими мыслями, но Артём совершенно никуда не торопится. Обычное дело, управление фирмой отца он передал другому лицу, сам же был крупным инвестором и работой себя не слишком-то обременял. Иногда, правда, закапывался в бумажках, в каких-то немыслимых графиках и отчётах, зависал в мобильном и тихо матерился себе под нос, если акции падали ниже, чем он рассчитывал, что случалось крайне редко. Артём умеет просчитывать на двадцать шагов вперёд и имеет процент от прибыли практически во всех крупных фирмах города, в том числе в фирме Тимура. Частный самолёт вполне может себе позволить, хотя наличием кругленьких сумм на банковских счетах никогда не кичился, одевался скромно и не брезговал оставаться в моей тесной однушке, но напрягало другое. Турция и внезапность предложения.