Он точно не из внутристенных.

Те с рождения болеют рахитом, истощением и слепотой. Слепота вообще их отличительная черта, благодаря которой они научились передвигаться как насекомые — незаметно и практически бесшумно.

Я вскинула голову, чтобы оценить противника и распахнула глаза. Огромный. Спиной я чувствовала какой-то подвох. Но масштаб его не понимала. Когда свет из прохода со стороны империи достиг его тела, передо мной возвысился не мужчина, а… парень?

Немногим старше меня. С копной густых, непослушных волос и обветренным лютыми морозами лицом. Почему-то цвет его кожи был темнее моего, как если бы он был жителем южных стран, где днём и ночью палит солнце.

Незнакомец был красив.

Так красив, что я неосознанно засмотрелась на высеченное самими богами лицо, и не заметила выскользнувшего из темноты людоеда.

— Скройся, мелочь, — грубо приказал Скала, одним движением вынимая из-за спины арбалет.

Действие заклинания прошло или же он справился с ним самостоятельно?.. Не мне, конечно, хвастаться, но среди остальных некромантов я прослыла бы гением. А этот… невежа развеял тьму Владыки смерти и даже не чихнул.

Рядом с ним было не страшно нос к носу столкнуться с каннибалом. Судя по всему его стрелы были отлиты из чистого серебра. Что за расточительство. Таким образом он его даже не задержит.

Хотела сказать я, но…

Людоед вскрикнул и схватился за длинную конечность, когда-то бывшую рукой.

— Держись подальше, — опять приказал Скала и молниеносно перезарядил оружие. — Если слюна этой твари попадёт на кожу, то оставит ожог.

— Ожог? — Я попятилась. — Людоеды не оставляют ожоги.

— Это гуль.

Как будто я поняла о чём он говорит. Я поджала губы и попятилась к проёму. Если уж он был столь любезен скормить себя твари и дать тем самым время мне, то кто я такая, чтобы отказываться от жертвы?

Пока я пробиралась к лошади и сидящим в укрытии фамильярам, я всё думала: а кто такие гули? Никто и никогда не говорил о существовании подобных тварей на землях Эсфиль.

Каннибалы — да. Это бывшие люди, что опустились до поедания себе подобных. Из-за постоянных болей в кишках, они злы и агрессивны, и предпочитают устраивать насесты там, где есть свет, чтобы мясо переваривалось лучше. Но это не помогает. Ведь мясо человека человек переварить не в силах. Поэтому их сон — это вечное ворчание и стоны, в попытке забыться хоть на минуту.

Но гуль… Я прищурилась, чтобы рассмотреть скулящее чудовище. Одна рука длиннее другой. Та, что ранена стрелой, волочиться по полу. Колени вывернуты наружу и сочатся гноем. Подбородок съехал на сторону и раздвоен. И из его середины торчит… жало?

Эт-то… Нет-нет. Так не бывает. Люди не могут превратиться в ЭТО. Просто невозможно, чтобы боги допустили такие изменения. Значит, новый вид твари? Возможно ли, что под действием проклятия морского народа произошла мутация?

— Ты глухая? Я сказал спрятаться.

— Держаться подальше, — машинально поправила я. — Но ты ведь уже убил эту тварь. — Я ткнула пальцем в закатившего глаза гуля.

— Здесь гнездо. — Вот опять. Я должна понять, что это значит? Видя, что я не реагирую, он снисходительно пояснил: — Вся северная часть Стены стала их гнездом. Эти гады чуют живых за несколько километров. Как думаешь, что будет, когда они поймут, что к ним в гости заглянула такая аппетитная мелочь?

— Аппетитная… Да ты сам! — Я захлопнула рот, чтобы не проговориться. — Ты выглядишь толще меня.

Скала хмыкнул.

— Это одежда. И я не пахну, как ты.

От меня воняет? Но меня мыли. Я склонила голову, пытаясь скрыть неуместное смущение. Меня за последние шесть лет впервые обозвали вонючкой. И это было почему-то неприятно.