Но королевству – и его королю, разумеется, – нужна была верная любящая королева, нежная жена и заботливая мать. И Ингрит играла эту роль. С улыбкой позировала для портретов. Заключала союзы, начинала войны, укрепляла королевство, а Джон тем временем только болтал, болтал и болтал. Болтал со своим сыном о мире, о возвышенной ерунде, о силе любви.

Всё это Ингрит терпела только по одной-единственной причине: ей нужен был Джон, и королевский титул, и власть, которую давал этот брак. Пусть все остальные считают своим вождём короля. Пусть все верят, что это благодаря Джону их королевство процветает, а Ингрит не имеет к этому никакого отношения. Ничего, вскоре все поймут, как сильно они ошибались.

Услышав, что дверь опять открылась, королева Ингрит повернулась, обрадованная, что появился повод больше не смотреть на своего супруга. В зал быстро вошла придворная советница Герда с большим ящиком в руках. При дворе она была одной из немногих, кто совершенно не боялся королевы. В королевской свите Герда состояла уже много лет, давая королю мудрые советы и, когда тот просил, снабжая его оружием. Однако предана всем сердцем она была не ему, а королеве.

Подойдя к королевской чете, Герда поставила ящик на пол и поклонилась. Королева заглянула в ящик – он был набит до краёв так, что его деревянные стенки потрескивали.

– Ваше величество, – обратилась к королю Герда, – это трофеи. Они прибыли после захвата Мидленда. Оружие.

Король покачал головой, удостоившись за это сердитого взгляда от пишущего его портрет художника.

– Нам больше не нужно оружие, – сказал король Джон. – В наши дни с войнами покончено.

Королева прикусила себе щёку. Её муж осёл! Войны! Они всегда были и всегда будут. Без них невозможно править королевством. Если нет войны с внешним врагом – значит, есть война с врагом внутренним. Если нет врагов вдали – значит, они есть под боком. Сейчас, например, они на противоположном берегу реки. Но Джон смотрит на мир наивно и доверчиво, словно ребёнок-несмышлёныш. Считает войну самой крайней мерой, к которой можно прибегать только тогда, когда исчерпаны все попытки сохранить мир. Отношение Ингрит к войне было прямо противоположным.

Она наклонилась к ящику и вытащила из него арбалет. Принесённое Гердой оружие было устаревшим, но вполне пригодным. Ингрит с привычной лёгкостью взвела курок арбалета.

– Предусмотрительность никогда не бывает излишней, – заметила она, словно невзначай наводя арбалет на короля.

Наблюдающая за королевой Герда заметила, как та ещё сильнее побледнела, а в её глазах появился странный блеск.

– Он заряжен, ваше величество, – предупредила Герда.

Наступил напряжённый момент: королева смотрела на короля, а Герда смотрела на королеву.

– Правда? – спросила Ингрит, прикидываясь дурочкой. И она швырнула арбалет Герде. Та поймала его – и в этот момент оружие выстрелило. Стрела, громко просвистев в воздухе, вонзилась в стоящую возле дверей деревянную статую.

– В следующий раз тебе следует быть осторожнее, Герда, – сказала Ингрит, глядя на дрожащую стрелу.

Герда кивнула, молча принимая упрёк королевы, которого ожидала заранее. Пока она шла вытаскивать стрелу, Ингрит прошлась по залу. В окна били яркие лучи солнца, ложась сверкающими пятнами на серые плитки пола. Ингрит аккуратно огибала эти пятна, стараясь не наступать на них, словно это была грязь.

Двери тронного зала вновь распахнулись, и выражение лица королевы при виде сына стало если не радостным, то, по крайней мере, не таким холодным. А когда Филипп подбежал к родителям, его красивое живое лицо сияло от счастья.