Взглядом прощаюсь с доктором, намекая, что мы справимся без него. Некоторое время напряженно смотрю ему вслед, а когда он скрывается за поворотом, обращаюсь к маме.

- Я с риском для жизни пронесла «запрещенку» на территорию, - шепчу заговорщически и достаю небольшой, герметичный контейнер из лучшей кондитерской в городе.

- М-м-м, десерт «Павлова». Еще и из «Сладкой жизни», - заглядывает мама внутрь и смеется. - Балуешь ты меня. Хотя, знаешь, здесь на удивление хорошее питание. Как в санатории.

- Я рада, что тебе нравится. Потому что я договорилась, чтобы тебе продлили путевку, - поднимаюсь, бережно поправляя юбку, чтобы не смять и не испачкать. Ни на секунду не забываю, что костюм не мой, и его надо беречь.

- Как? Лилечка, мы же договаривались! Деньги не тратим, только по квоте.

Вздохнув, вкладываю ей в руку бамбуковую вилку с логотипом кафе. Заставляю отломить кусочек пирожного.

- Вкусно?

- Шикарно, - опускает ресницы и наслаждается сладким вкусом, пока десерт тает во рту. – Попробуй, - протягивает мне контейнер, но я отказываюсь.

- Хватит мне, я в кафе успела перекусить, пока твой заказ ждала, - лгу как можно правдоподобнее и, чтобы избежать зрительного контакта, становлюсь позади коляски и толкаю ее вдоль аллеи. – Давай погуляем. Красиво тут у вас.

- Какие прогулки! Ты за день небось со своими кнопками набегалась, - заливисто хохочет мама, и от ее смеха в груди разливается медовая патока. – Лучше у лавочки меня «припаркуй». Посидим, поговорим, заодно отдохнешь.

- Как скажешь, - останавливаюсь там, где она просит. Разворачиваю коляску так, чтобы мы с мамой были друг напротив друга. - Удобно? - присев на край скамьи, беспокойно осматриваю ее. Прикрываю пледом худые колени, кутаю ноги, ведь сама она не почувствует холода. Замерзнет и простудится.

- Как вы там? Хорошо? Чем занимаетесь? – засыпает меня вопросами, на каждый из которых я сдержанно киваю. – Как Семен?

- Работает. Сегодня на дежурстве в пожарной части, а так бы приехал, - нагло вру, в то время как отчим лежит дома на диване. Смена у него завтра, но он заявил, что ему надо отдохнуть перед предстоящими сутками, и отказался ехать в центр. - Он очень хотел тебя увидеть… - обрываю поток лжи, чтобы не перегнуть палку.

- Мы созванивались. Пару дней назад… - лепечет мама, пытаясь вспомнить. - Или еще раньше… - тише добавляет, с обидой и тоской.

Секунда – и она преображается, будто внутренне встряхивается. Натягивает на лицо радостную маску. Теперь на этой аллее две лицемерки.

- Я скажу, он позвонит. Просто боится тебя тревожить лишний раз.

«Козел ленивый!» - проносится ругательство в мыслях. Как за компьютером сидеть, так он успевает, а с мамой парой фраз обменяться – времени нет.

- Повезло, что он у нас есть, - мама буквально испытывает мою выдержку. Слушаю молча, сцепив зубы. - Другой бы бросил меня сразу после травмы. А Сема столько лет рядом. Я спокойна, что о тебе кто-то может позаботиться в мое отсутствие. Все-таки близкие люди. Одна семья.

Меня передергивает от последней фразы. Родного отца я потеряла – он погиб, когда мне было двенадцать лет. Но я помню, что он любил меня и был хорошим человеком. В отличие от прилипалы и хама Семена. Он никогда мне не нравился, однако я не смела идти против выбора мамы. Она имеет право на счастье.

- У нас все хорошо, не переживай, - повторяю, как мантру.

- Догадываюсь я, как вам «хорошо», - неожиданно срывается. - Такие затраты на меня. Я для вас обуза. Балласт, поглощающий деньги.

Слезы текут по бледным щекам, а я стираю их пальцами. Поглаживаю маму по голове, как ребенка. Мы словно поменялись местами.