– Я не про коробку, про торт, – торопливо уточнил Тед. – В любом случае, нельзя, чтобы он снова меня подставил.

– А теперь серьезно, как вы справляетесь? – спросил я.

Одна из причин, по которой мы решили встретиться, – это проверить, как живется нашим малышам. Пять дней назад во время палаточной ночевки в дедушкином саду мы пробрались к драконьему дереву и нашли себе дракончиков. И пять дней назад прогорели на летающей капусте из-за другого нашего врага, ворчуна Злоба – ближайшего соседа дедушки, человека, рядом с которым похититель Рождества Гринч выглядит добряком.

Тед протянул мне зефирку, мастерски прожаренную Лучиком.

– Он великолепно жарит еду, но я бы не рекомендовал поджигать мармеладное драже – все еще отскребаю его с ковра.

– Смотрите сюда, – сказала Кэт.

Она протянула руку и взяла со стола Теда стакан апельсинового сока. Поднесла его к Льдинке, и та пустила ледяное дыхание по поверхности напитка. Мы не отрывали глаз – и вздрогнули, когда Кэт плеснула содержимым стакана в нашу сторону. Но сок остался внутри. Льдинка заморозила его напрочь. Кэт улыбнулась.

– Благодаря Льдинке у нас есть бесконечный запас леденцов на лето.

У Теда загорелись глаза. Он, наверное, представлял гигантские лимонадные леденцы размером с ведро.

Кай, конечно, не хотел, чтобы его обошли, и вставил свое слово.

– Зато Плут лучший в мире вор. Потому что он, как хамелеон, меняет цвет и сливается с окружением.

Словно в доказательство его слов из рюкзака Кэт поднялась упаковка попкорна и поплыла в сторону Теда, стараясь не врезаться ему в лицо. Никто из нас даже не заметил, как Плут, незаметный на фоне голубого стеганого покрывала, пробрался в рюкзак.

Все перевели взгляд на Блика, мирно сидевшего у меня на плече, обернув хвост вокруг моей шеи. Краем глаза я увидел, как по его чешуе пробежала бирюзовая рябь, а значит, он был готов снова заснуть.

Блик не мог поджарить зефир, заморозить леденцы или замаскироваться и выкрасть что-нибудь, как Плут. Тед, Кэт и Кай так восхищались умениями своих драконов – у каждого была какая-нибудь особенность. Только разноцветные вспышки не казались особо полезными. Поэтому я быстро сменил тему.

– Ну ладно, пойдемте с ними в логово, – сказал я.

Через десять минут мы забрались внутрь изгороди на краю парка, за ветвями которой освободили немного места. Там и так было тесно, но с появлением драконов пространства стало еще меньше. Изгородь все равно оставалась великолепным убежищем. Люди, выгуливающие собак, даже не подозревали, что проходят мимо нас.

Если мы не хихикали. Но любой, кто-то все-таки решал заглянуть под изгородь, нас так и не обнаруживал…

Я залез в карман, вытащил соцветие брокколи и скормил Блику, сидевшему на плече. Тот принялся довольно жевать лакомство, обдавая мою шею волнами тепла.

Тед уже нашел идеальную для жарки зефирок палку и старательно насаживал на нее длинный ряд розовых и белых липких шариков.

– Хочешь сделать самый большой смор на свете? – спросил Кай, когда Тед доставал пакет печенья.

– Самый большой спор? – переспросил я, не поняв.

– Нет. Смор, – поправил Кай. – Ну знаешь, бутерброд из печенья с зефиром, которые в Америке жарят вечером у костра.

Тед фыркнул.

– Если бы. Рекорд у туристического комплекса «Дир ран» – «Бегущий Олень»: 121 килограмм!

И добавил:

– Тот смор и выше меня, и шире. Целых 104 человека над ним постарались.

Он уставился вдаль и счастливо вздохнул.

Я рассмеялся. Факт-астически! Тед действительно знал это.

– У меня идея, – сказала Кэт.

Она поднесла Льдинке кусок коры, который та услужливо куснула. Кэт чуть-чуть подвинула кору, и малышка укусила опять. Они повторяли это снова и снова, пока края куска не покрылись зазубринами.