Гады!

– А вы на меня так не смотрите! – заявила я вдруг твёрдо и даже почти не запинаясь. – Ну, пьяна! Подумаешь! С кем не бывает?

Он, кажется, опешил. Думал, я виниться буду? Ага, конечно!

– Вот вы, – я ткнула Юрьевского пальцем в грудь, и он даже чуть вздрогнул, – неужели вам никогда не хочется… как это там… выпить, да! Бывает же… ик!.. так плохо! Хоть, блин, умирай…

Я впилась пальцами в его пиджак, и генеральный вновь брезгливо поморщился, пытаясь отцепить мои коготки.

– «Блин, умирай» – это замечательно, – процедил он, всё же отодрав от себя мои руки. Сделал шаг назад, оглядел меня с ног до головы. – Но я не понимаю, почему подобными вещами вы занимаетесь на работе.

– А где ещё? – спросила я, и Юрьевский на мгновение завис. Я воспользовалась этим и продолжила: – И потом, не на работе, а после работы!

– Это неважно, в офисе же…

– Ва-ажно, – протянула я и вновь попыталась ткнуть его пальцем, но он не дался. – Рабочий день окончен! И тут никого нет! Никто не увидит.

– А я, значит, никто? – генеральный чуть дёрнул уголком рта.

– Нет! То есть, да! То есть, нет! Блин… Я запуталась.

– Рад, что у вас хватило смелости это признать, – сказал Юрьевский холодно. – Думаю, что нет смысла продолжать дискуссию. Вы уволены.

Вот это номер!

Я даже протрезвела.

А потом разозлилась.

– Ну и пожалуйста, – заявила я обиженно и даже носом шмыгнула. – Вам же хуже будет.

Развернулась и потопала к своему рабочему месту, забыв про шоколадку. Генеральный шагал следом.

– Вещи будете собирать? – показалось, или в его голосе прозвучало ехидство?

– Не-а, – я гордо вздёрнула нос и из-за этого покачнулась. Пришлось позорно схватиться за стол, чтобы не упасть. – У меня тут и нет никаких особенных вещей. Я хочу коньяк допить.

– Чего-о-о?!

– Коньяк допить хочу! – рявкнула я, думая, что Юрьевский не расслышал. – Зря я его купила, что ли? Кстати, хотите, и вам налью? Он хороший, пять звёздочек. Только у меня лишнего пластикового стаканчика нет.

– Стаканчика… – эхом повторил генеральный.

Я в этот момент дошла до рабочего места, налила себе ещё коньяка и одним махом выпила, пытаясь заглушить досаду и рвущую меня изнутри боль.

Стало чуть легче, только голова закружилась и в глазах потемнело.

– Такой наглости я на своём веку не припомню… – пробормотал Юрьевский, и я не удержалась от ехидного вопроса:

– А вам, чего, уже век стукнуло?

Он будто бы не слышал.

– Может, мне охрану позвать?

– Зовите, – милостиво кивнула я. – У меня коньяка и на них хватит. Но лучше не надо. Меньше народу – больше кислороду… То есть, коньяка. О! Всё-таки есть ещё один стаканчик. Вам налить?

Юрьевский вдруг подошёл ближе, отобрал у меня бутылку. Я думала, с концами. Но нет – налил себе во второй стаканчик немного коньяка и чуть пригубил, внимательно меня разглядывая.

– У вас что-то случилось.

Я даже не поняла, вопрос это или утверждение.

Отсалютовала боссу пластиковой посудиной, ухмыльнулась и ответила:

– Кэп! Это, как говорится, и ежу ясно. А у вас-то мозгов должно быть побольше, чем у ежа.

Генеральный поперхнулся, и я совсем неделикатно хлопнула его ладонью по спине.

– Осторожнее! А то я искусственное дыхание делать не умею.

– Зато вы умеете хамить.

– Поклёп, причём наглый. Я просто не совсем в трезвом уме. И потом, вы меня всё равно уже уволили. Так что могу делать, чего мне вздумается. Хочу халву ем, хочу коньяк пью*.

(*Искажённая цитата из фильма «Девчата»: «Хочу халву ем, хочу пряники».)

– Халву? – Юрьевский оглядел мой образцово-показательный чистый стол. Если не считать бутылки, конечно. – А у вас есть халва?