Йохансон-старший оловянной походкой проводил Агнесс к окну и приглашающе повел рукой в сторону горизонта. Вайнхайм и другие придворные мужи замерли на почтительном расстоянии за их спинами.

– Извольте взглянуть, Ваше Величество, – заскрипел Захария, обращаясь к склоненному затылку королевы. – В порт Хёстенбурга вошла дюжина кораблей. На каждом из них помещается около четырех десятков бронированных машин, устойчивых к пулям и другим видам атак. Кавалерия им нипочем, и при правильной эксплуатации они могут даже сравниться с ней в скорости. Обшивка у машин стальная, колеса не увязнут в самой непроходимой грязи, а также они оснащены автоматическим оружием, способным производить дальнобойные выстрелы в различных направлениях благодаря точному прицелу. Для управления подобной машиной необходим экипаж, состоящий только из троих человек. Потребуется специальное обучение, которое мои люди готовы организовать для солдат. Кроме того, нужно отобрать бойцов с отменным здоровьем, не страдающих страхом замкнутых пространств. Машины того стоят. Они выиграют эту войну.

Гуннива не понимала треть слов, сказанных Йохансоном-старшим. Ее знания о мире вокруг, мире мужчин, были скудны, и ограничивались вещами, о которых не принято говорить в обществе. Но, глядя в центр линзы на цепь кораблей, перечеркнувшую морское полотно, она вдруг похолодела, будто могла коснуться тех машин, покрытых стылой патиной соленых брызг.

Сталь бортов, сталь причудливых колесных башен со стальными же стволами, глядящими в сторону Хёстенбурга. Стальной горизонт неотвратимого будущего.

Ветер всколыхнул воздушную тюль и, будто в насмешку, принес запах мазута и металла. Давно смолкли скрипки и виолончели, молчали придворные. Только город и море продолжали гудеть в разнородном ритме, то споря, то приходя к согласию.

Наконец, Агнесс оторвалась от бинокля. Едва заметно покачнулась, оперлась на треногу. Губы совсем белые, глаза – две выпуклых стекляшки. Успокоительная настойка взяла свое. Даже с лихвой.

– И как же… Как вы назвали свои машины, герр Йохансон? Вы ни разу об этом не упомянули.

– Я догадывался, что вы спросите, Ваше Величество. И, по доброй традиции, – он приложил обветренную руку к груди, – я предлагаю это сделать вам.

– Я подумаю над этим. Или этими?

«Плохо, – решила Гуннива. – Пора заканчивать, пока она не начала зевать и нести вздор».

Гуннива сбросила руку прилипчивого Вайнхайма и быстро приблизилась к Агнесс.

– Вы побледнели, – шепнула Первая фрейлина. – Вам необходим отдых, немедленно. Ее Величество будет готова к повторной аудиенции завтра, – отчеканила она, обращаясь к Йохансону и остальным. Придворные что-то забормотали, но она сделала вид, что не слышит ни слова. – Я внесу ваш визит в регламент.

– Пожалуй, ты права, – мечтательно протянула Агнесс. – Все же, я счастлива, что меня окружают преданные люди. Люди, готовые посвятить себя службе Короне и Кантабрии. Даже спустя столько лет…

– Слуги государства бывшими не бывают.

Йохансон коротко поклонился и отошел в сторону.

Гуннива подхватила Агнесс под руку и повлекла ее прочь. Гвардейцы тут же построились для сопровождения, но дорогу девушкам заступила Амалия Баккер. Из голубых глаз чуть ли искры не сыпались от гнева, мочки ушей, оттянутые турмалинами с перепелиное яйцо, побагровели.

– Не слишком ли вы много на себя берете? Самовольно прерываете важнейшую встречу, афишируете состояние здоровья Ее Величества… Слишком экстравагантно даже для такой одиозной фигуры, как вы!

Агнесс навалилась на подставленную руку Гуннивы и улыбалась. Только бы никто не заметил! Нужно внушить королеве осторожность к настойке или отобрать ее вовсе. Чуть не случился конфуз, грозящий перерасти в скандал.