И серьги и панцирь отдам, ослабелый.
Прошу я: когда отсеку их от тела,
Когда нанесу себе тяжкую рану,
О Индра, пусть я безобразным не стану».
А Индра: «Во лжи ты не ищешь соблазна, –
Не станет поэтому плоть безобразна.
О лучший из лучших, изведавших слово,
Подобно отцу, засияешь ты снова!
Но помни, что только в сражении трудном
Воюют с врагами копьем этим чудным,
А если ты в легкой метнешь его сшибке, –
Тебя же оно поразит по ошибке».
Карна: «Ты поверь мне, о бог громогласный:
Копье я метну только в битве опасной».
И взял он копье, что на солнце блестело,
И начал он резать мечом свое тело.
Тогда полубоги, и боги, и бесы,
Заоблачные раздвигая завесы,
Увидели, как себя режет великий,
И вот раздались изумления крики:
Не чувствуя боли, не ведая раны,
Светился по-прежнему лик осиянный!
Литаврами свод огласился высокий,
Низринулись ливней цветочных потоки
В честь мужа, что плоть рассекал свою смело,
Порой улыбаясь. И вскоре от тела
Он серьги и панцирь отсек, еще влажный,
И богу вручил их воитель отважный.
Карну обманул Громовержец лукавый,
Желая, чтоб стали сильнее пандавы.
Он ввысь улетел, совершив вероломство.
Поникло в тоске Дхритараштры потомство,
Услышав, что Индрою воин ограблен.
А отпрыски Кунти, узнав, что ослаблен
Воитель Карна, чей отец был возничим,
Леса огласили ликующим кличем.
[Сказание о приключениях пяти братьев и их жены́]
Вирата парва
(Книга четвертая)
Главы 1–23
[Пандавы скрывают свой истинный облик]
Страну проиграв кауравам, пандавы
Лишились приюта, лишились державы.
Расплата за проигрыш в кости – сурова:
Двенадцать мучительных весен, без крова,
Да будут скитаться тропою лесною,
А после, с тринадцатой, новой весною,
Пусть город найдут, где в течение года
Их облик да будет сокрыт от народа…
В изгнании горя изведали много.
Юдхи́штхира, отпрыск всеправого бога,
Сын Дхармы, как старший, собрал своих братьев,
Сказал им: «Былое величье утратив,
Мы жили в двенадцатилетней кручине.
Тринадцатый год начинается ныне.
Ты, Арджуна, брат мой, поведай: где будем
Теперь обитать, неизвестные людям?»
Ответствовал Арджуна: «Дхармой всеправым
Дарована милость несчастным пандавам:
Свой облик менять по желанию можем, –
Да станет любой на себя непохожим.
Спросил ты: «Где место для жительства?» – Внемли
Кругом – превосходные, щедрые земли,
Где влага вкусна и где пища отменна:
И Мáтсья, и Пáнчала, и Шурасéна,
Югáндхара, Шáлва, Чеди́ и Дашáрна, –
О всех вспоминает молва благодарно.
Владыка царей, назови нам державу, –
Какая из них тебе больше по нраву?»
А старший: «Ты прав, многодоблестный воин,
Да будет приют наш красив и спокоен.
Потомкам Панду да пребудет защитой
Вирáта, над матсьями{25} царь знаменитый,
Казной, добротой, благочестьем богатый, –
Весь год проживем в государстве Вираты.
Но службу какую царю мы сослужим?
Уменье и навыки в чем обнаружим?
Склоняются люди к различным занятьям, –
Какие из них предпочтительней братьям?»
Ответствовал Арджуна старшему брату:
«А сам-то обрадуешь чем ты Вирату?
Исполнен ты чести, и правды, и блага,
Известны и щедрость твоя и отвага,
Но люда простого не ведал ты тягот, –
Какое же дело ты сделаешь за год?»
Юдхиштхира молвил: «Задумал я дело,
Которое надобно делать умело.
Скажу я, придя к повелителю в гости:
«Я – брахман Канкá, я – играющий в кости.
Умением этим я славлюсь повсюду,
Тебе я в игре сотоварищем буду.
По-разному кости приводят к удаче:
Одни – словно глаз голубеют кошачий,
Из злата, из бивней слоновых – другие,
А доски что камни блестят дорогие».
С царем будем кости бросать до рассвета, –
И черного цвета, и красного цвета.
И так я скажу, если спросит Вирата: