– Если бы я оказался здесь… – повторил Паша, нахмурившись. Его лицо приняло озадаченное выражение, и он посмотрел на меня будто бы новым взглядом. – Уля? Ты что тут делаешь? О! И все наши тут! Совсем как в детстве! Как же я скучал по всему этому! Какой прекрасный сон!

Теперь озадачилась уже я. А потом обрадовалась, догадавшись, что произошло.

– Паша, я что, сумела втащить тебя в свой сон? Получается, до этого ты был просто моим воспоминанием, а теперь ты – это ты?

– Не знаю. – Несмотря на сумбурное объяснение, он сразу понял, о чём я говорю. – Я склонен думать, что это ты мне снишься. Точнее, все вы. И знаешь, я страшно этому рад. Ведь всего пару секунд назад я видел какой-то жуткий кошмар, а потом вдруг оказался тут.

– У меня почти такая же ситуация, – призналась я. – И ещё надо поспорить, чей кошмар был страшнее.

– Мой, – уверенно сказал он и передёрнул плечами. Внезапно мне показалось, что с Пашей что-то не так. Его лицо как будто потускнело. Однако наваждение длилось лишь мгновение. Потом он улыбнулся, и всё прошло.

– Не факт! – охотно ввязалась я в шуточный спор. – Представляешь, я видела сон про жуткую кожистую тварь, живущую возле нашего школьного стадиона. Какая же она была страшная! Правда, кончилось всё хорошо. Я её прогнала, а она оставила мне зверски вырванный коготь в качестве трофея.

– Какая гадость! – поморщился Пашка.

– И не говори. Хорошо, что старая одежда исчезла вместе с карманом, в котором лежал коготь. На сарафане карманов нет!

– Я бы не был так уверен на твоём месте, – хмыкнул друг. – А это тогда что?

Я опустила голову и увидела карман. Он выглядел нелепо и оттого ещё более жутко.

– Нет, мой сон был не настолько чётким, – заметил тем временем Пашка. – Но куда более страшным. Я плавал в черноте, и меня что-то стягивало, не давая вдохнуть. Как будто какие-то верёвки. Я боролся изо всех сил, понимая, что, если расслаблюсь и сдамся, случится что-то страшное. И жуткий голос всё это время нашёптывал мне на ухо: «Не сопротивляйся! Пусти меня к себе в голову, пусти… сразу станет легче, обещаю».

Я почти не слушала друга, так как продолжала смотреть на карман, почему-то страшась засунуть туда руку и обнаружить коготь. Как будто из-за этого тварь могла вернуться! Однако чем дольше я смотрела, тем сильнее становилось притяжение. Голос Пашки доносился словно издалека.

– …Я был уверен, что вот-вот задохнусь, представляешь?! Хотя всё началось ещё с вечера. После того, как я вернулся домой, страшно заболела голова… И температура, кажется, поднялась. Наверное, переутомился…

В итоге я разозлилась на себя и, злобно засунув руку в карман, почти без удивления нащупала коготь. Достала. Пашка замолчал, глядя на мой трофей с удивлением и некоторой брезгливостью. Я же в это время смотрела на друга. Едва коготь оказался в моей руке, как Паша преобразился. Нет, он остался собой, но только теперь я ясно видела омерзительную чёрную паутину на его лице, руках и ногах. Готова поклясться, что она покрывала его тело и под одеждой.

– Паша, ты покрыт ужасной чёрной паутиной, – прошептала я. Как ни странно, он не стал уточнять, всё ли у меня в порядке с головой. Вместо этого он растерянно сказал:

– Уля, я чувствую её. Но мне казалось, что это остаточное ощущение после кошмара. Однако теперь, когда ты достала из кармана эту штуку, она стягивает меня всё сильнее. И жжётся.

Я вдруг вспомнила, что управляю сном, и сказала вслух:

– Пусть паутина исчезнет!

Ничего не произошло. Почему? Как ни странно, в этот раз ответ не пришёл сам собой в мою голову. Как будто информация, касающаяся паутины, была каким-то образом перекрыта.