И снова я Смерти не поверила. Нету ей веры, чувствовала сразу. Только и альтернативы у меня нет.

— Согласна, — вздохнула я, и тут же в моих руках появилось гусиное перо, а вместо шахматной доски с фигурами на столе оказался пергаментный свиток.

— Подписывай, сама знаешь, устные договорённости не в счёт!

Где-то я уже недавно слышала уже эту фразу! Точно, на прошлой неделе, когда ходила к юристу, чтобы показать ей целевой договор, который мне подсунули в деканате.

Хочешь быть диагностом и одновременно получить сертификат по пульмонологии? Не вопрос, отработай у нас три года.

И вот у этого юриста были такие же ноготки и глаза. Тёмные, как омуты.

Немного поколебавшись, посмотрев на Смерть и мысленно досчитав до десяти, я подписала.

И тут же всё завертелось, смех Смерти звучал вокруг меня, похожий на звук металла, которым царапают стекло. А в моей ладони оказалась та самая чёрная ладья, которой я ходила.

— Открывая дверь. И ищи мне Оренду. А как найдёшь, так зови.

Смерть я больше не видела, зато дверь снова была передо мной. И чернота вокруг.

Я взялась за ручку, та сама повернулась в моей ладони, и дверь стала открываться. Что за ней скрывалось, я смотреть не стала.

Не могла, потому что впервые в жизни испытала острый приступ дурноты. Словно приступ панкреатита живот скрутил. С закрытыми глазами симптомы странным образом мгновенно проходили.

Я зажмурилась и сделала шаг навстречу, почувствовав тёплый ветер в лицо.

2

— Эй, что стала на дороге?! Зашибу! — услышала я гневный мужской оклик, когда наконец пришла в себя.

Мир изменился, это я сразу поняла не только потому, что вокруг стало жарко и запахло свежей травой, но и потому, что тело стало непослушным, деревянным.

Другим.

Я чувствовала себя, как кукла на верёвочках. Вроде бы она сама стоит, двигается, говорит, а на самом деле нити уходят ввысь, где за них дёргает кукловод с оскалом Смерти.

— Я не вижу ничего, — крикнула я что есть мочи, и это было сущей правдой.  Но голосок у меня был тоненький, как позвякивание серебряных колокольчиков, вряд ли мужлан, летевший на меня, услышал.

Хоть я ничего и не видела, а понимала, что вот-вот на меня налетит лошадь. Возможно, и не одна. Храп коней раздавался почти над самым ухом, и в нос ударил запах пыли и пота.

Решив, что хуже не будет, я закричала и, закрыв голову руками, метнулась в сторону. Влево, вправо, всё равно, оставаться на месте — верная погибель.

Я, конечно, коней только в парке и в цирке видела, и там они смирные, послушные, а эти, чтоб их, явно не из этой породы.

Метнулась-то я быстро, а вот пробежала немного. Запнулась о камень, чертыхнулась и рухнула в траву. В ушах звенело, во рту появился привкус крови, смешанной с грязью. Я принялась ползти вперёд, одновременно стараясь откашляться и держать голову ближе к земле.

— У, ведьмина дочь! Кто-то тебя наверху крепко не любит! — раздался злобный смех над головой, и я открыла глаза.

Надежды что-то увидеть не было. Я что, ещё и слепая?!

Но чудо свершилось. Я различила перед собой густую траву насыщенно-зелёного цвета, даже муравьёв, деловито шныряющих по земле, заметила.

Храпение коней отдалилось, они фыркали поодаль слева, и я подняла голову, заслонившись от солнца рукой, как козырьком.

— Что смотришь?! Проклясть хочешь? Ты мне смотри, вмиг душу вытрясу, — мужичонка оказался настоящим богатырём. Нависал надо мной, потрясая пудовыми кулаками и поигрывая крепкими мышцами. Его плечо я не смогла бы обхватить и двумя руками.

— Простите, — лепетала я, здраво рассудив, что силы не равны. — У меня в глазах потемнело и в ушах зашумело.