Да, многих ложно обвиненных в колдовстве отпускали после проверки. Но куда больше сгинуло, хотя их соседи и родственники дружно утверждали, что ни разу не замечали за ними магических способностей. Судебные процессы проводились закрыто, разве что объявляли результат – всегда неизменный. Смертный приговор.

Больше несчастных никто никогда не видел.

Так что закон о неприкосновенности граждан ввели неспроста. Недовольство задержанных, признанных впоследствии не-магами, довело людей до того, что начались протесты и митинги. Мол, мы не маги, не смейте нас приравнивать к этой плесени на теле общества. Так что теперь при задержании, а тем более для проверки, полицейские обязаны были предъявить весомые доказательства или свидетельства нескольких очевидцев.

Видимо, таковых у комиссара все же не имелось, иначе бы он так просто нас не выпустил.

Только оказавшись снаружи, ощутив первые рассветные лучи на покрытой пеплом коже и почувствовав, как легкий мелкий дождик смывает с нее грязь и усталость, я осознала в полной мере, какой опасности избежала. Выявила бы меня проверка или нет, неизвестно, но кто бы помешал комиссару записать позитивный результат, вне зависимости от действительности? Ему явно нужен был виновный в пожаре. А так в управлении появится еще одно нераскрытое дело, что у полицейских не поощряется. Говорят, им даже штрафы выписывают, если таких дел накапливается слишком много. Отсюда их излишнее рвение при задержании. Бедняги переживают о своей зарплате.

Только вот я переживала о собственной жизни, это куда весомее.

– Ах, не верится, что все кончилось! – всхлипнула рядом Саманта и прошлась платочком по сухим глазам. Неизвестно, как и когда, но она умудрилась даже в участке привести себя в порядок и сейчас являла собой образец униженной невинности. Даже волосы растрепались в художественном беспорядке, придавая ей вид наивный и уязвимый. Впрочем, взгляды, которые она украдкой бросала на мистера Хэмнетта, были далеки от наивности. Там, скорее, сквозил расчет хищницы, завидевшей лакомую добычу.

– Все еще далеко от завершения, – возразил журналист, сбегая вниз по ступенькам и открывая для нас дверцу машины. – Имейте в виду, дамы, я теперь несу ответственность за вас обеих. Не вздумайте никуда уезжать из столицы в ближайший месяц! А лучше полгода.

– И не подумаю! – с придыханием пообещала Саманта, прицельно стрельнув глазками и усаживаясь на кожаные сиденья с грацией примадонны.

Я же топталась на тротуаре, не решаясь нырнуть в манящее тепло прогретого салона.

– Послушайте, это очень мило, что вы за нас заступились, и спасибо… – начала было я импровизированную благодарственную речь, но слушать меня не стали. Без особых церемоний ухватив меня за шиворот, как нашкодившую кошку, мистер Хэмнетт впихнул меня в машину и захлопнул дверь, отрезая пути отступления. Не драться же с ним!

– Откуда ты его знаешь, спрашивать не буду! – прошипела Саманта, пользуясь воцарившейся паузой, пока журналист обходил машину. – Но не мешай мужику нас спасать, они это любят!

Снова хлопнула дверь, теперь уже водительская.

– Простите, но там остался мой скворец. И кот, – подумав, добавила я. И собиралась уже ругаться, доказывая, что без них никуда не поеду, но начальник меня снова удивил.

– Они поедут за нами. Как и все ваши вещи. В них, конечно, немного покопались… не в животных, разумеется, в чемоданах, – извиняющимся тоном добавил он. На меня отчего-то напал нервный смех, стоило представить, что кто-то в здравом уме вздумает покопаться в Бенджи. Да от несчастного костей не останется! Сдавленные смешки рвались наружу, как я ни старалась сдерживаться.