Точно маньяк.

Элим Нотрил

- Алита, я уже не знаю, что делать! Она считает меня извращенцем! Представляешь?

- Ну а что ты хотел, братец? Ходишь за ней по пятам, подсматриваешь, появляешься неожиданно рядом, причём там, где тебя не должно быть. Ты правда похож на маньяка! – сестра смеётся, раскладывая на рабочем столе свои эскизы.

- Я хочу за ней присматривать. Она всё время вляпывается во что-то. Эти малолетки не дают ей прохода… Конечно, выбрали самую красивую девочку в школе, вот и тягают её за волосы. Такое ребячество…

- А она что? Флиртует с ними?

- Да нет, отбивается, убегает. Такая крохотная, а такая бойкая… Ох, я уже не знаю, как я всё это выдержу. Хочу взять её на плечо, увести домой и больше не выпускать.

- Элим, ну ты, правда, как маньяк! Ей пятнадцать! Ты не забыл?

- Алита, я же не в постель её тащить собрался! Закрою у нас дома, пусть сидит, читает, расслабляется. А как подрастает, тогда женюсь и… в постель можно будет. Всё равно в той школе ничему умному не учат.

- Социализация важна. Да и не можешь ты управлять её жизнью. Похитить ребёнка хочешь?

- Да не такой уж она ребёнок… С виду да, но говорит так, будто ей не меньше сорока.

- Элим, дай ей свободу. Она должна прожить своё детство без оков. Ты не вправе лезть в её жизнь, пока она тоже не почувствует предназначения.

- Я знаю, но это так бесит! Я должен её защищать, быть рядом, обеспечивать её. Мне жалко смотреть на мою девочку. Худая настолько, будто не ест ничего. Какой-то скудный бутерброд в перерыве жуёт, но это разве еда? Всегда в одной и той же одежде, а рюкзак давно разваливается. Куда смотрят её родители, не понимаю!

- Элим, она ещё не твоя. Заявлять о предназначении до восемнадцати нельзя. И то не факт, что она почувствует его, когда станет совершеннолетней. Мы ведь не знаем, как это бывает, никто из нас не встречал предназначение в таком раннем возрасте.

- Ты права. Есть теория, что предназначение ощущается только с двадцати. Но мне что ждать ещё пять лет? Я не выдержу!

- Элим, ты ждал её пятьдесят лет… ещё пять – это ерунда, - сестра утешает, поглаживая по плечу. – Ты в любом случае побил наш семейный рекорд – встретил своё предназначение раньше, чем кто-либо из нас.

Я улыбнулся. Вышло печально – сам знаю.

- Лаури – красавица. Хочу на неё смотреть всё время. С недавних пор не подхожу близко, но она улавливает мой взгляд издалека. Делает такое выражение лица, будто спрашивает, какого чёрта я на неё смотрю. Нахмурит бровки, губки сложит ромбиком, и такая вроде суровая, а на самом деле умилительная. Хочется продолжать на неё смотреть. Я уже влюблён, а она гонит меня.

- Элим, послушай, - Алита заглядывает мне в глаза с близкого расстояния, - лучшее, что ты можешь сейчас сделать – дать ей возможность жить своей жизнью. Она должна пройти свой путь сама. Ты её пугаешь, потому что в душе она – ребёнок, как бы здраво ни мыслила. Наблюдай за ней так, чтобы она этого не видела. Ты ведь можешь. Помогай там, где она и знать не будет, что ты приложил свою руку. Пусть думает, что всё складывается самой собой. Но дай ей жить спокойно. А через три года подберёшься поближе.

- А если она не почувствует предназначения в восемнадцать?

- Ну и что, Элим! Начнёшь ухаживать за ней, как за обычной девушкой. Тебе разве впервой? Она влюбится в два счёта даже без предназначения. В тебя невозможно не влюбиться!

Сестра обнимает, я успокаиваюсь, но в жилах кипит кровь. Порой кажется, что я не сдержусь и наваляю мелким придуркам, которые обижают мою девочку. Сдерживаюсь из последних сил. Но сейчас понимаю, что Алита права. Я не должен искать с ней встреч, ходить следом, навязываться. Я её пугаю. Моя девочка должна прожить своё детство до конца, а дальше… на плечо и под венец.