– Просто факт моего согласия вы тоже закрыли, – догадался он.

– Естественно. Зачем тебе адрес базы? – Лопатин пиликнул брелоком сигнализации и уселся за руль. – Слушай, Шорохов, ты сегодня и впрямь какой-то напряженный… Сейчас получишь мнемокорректор и открывай себе что угодно… Сам не захочешь, уверяю. Наоборот, будешь прикидывать, что бы еще выбросить из прежней жизни. Нужна ли тебе учительница пения? Или какой-нибудь соседский пацан, с которым вы в пятом классе подрались?.. Так-то. И знаешь, сколько этих мелочей наберется? О-о-о!..

– Василий Вениаминович, вы упоминали какую-то работу, – сказала Ася. – Я скоро навыки терять начну и без всяких корректировок. Два сезона в школе!

– Так и я полгода оттрубил, – отозвался Лопатин, выезжая из двора на перепаханную скатами дорогу.

– А раньше?

– Раньше был координатором оперотряда.

– А что же…

– А то же!.. – сердито перебил ее Василий Вениаминович. – Это дело прошлое. Не помню… А на базе я новых операторов набирал. Вот гляди же, набрал… Пока один Шорохов. Ну и ты, если пожелаешь. Пойдешь ко мне служить?

– К вам?.. – удивилась Ася.

– В школе тебя отпускают. Ко мне в отряд, – зачем-то пояснил Лопатин. – Ну так что?

– Вопрос! – воскликнула она.

– Отлично. Тогда примите повторные тесты у оставшихся пяти гавриков. Кстати, и присмотритесь к ним получше.

– Куда уж лучше-то! – вздохнул Олег. – Полгода в одной банке просидели…

– Мне мальчиков, ему девочек? – уточнила Ася.

– В лотерею разыграете, – Лопатин включил радио – тихонько, для фона, и сдвинул зеркало так, чтобы видеть сразу обоих. – Об именах не думали пока? Оперативный позывной всегда и везде давал координатор, но я против этого правила. Вы ведь не животные, чтоб вам посторонние люди кличку выбирали. Предложения есть?

Олег покосился на Асю и прикрыл глаза. Заготовленных вариантов у него не было, а те, что рождались сейчас, выглядели ущербными. Всякие героические псевдонимы вроде «Гладиатора» и «Викинга» вызывали стойкую ассоциацию с детскими комплексами. Кроме того, Шорохов подозревал, что «Гладиаторов» в Службе и без него как грязи.

– Да, еще нужно, чтоб имя было коротким, – предупредил Лопатин. – Из одного или двух слогов, три – уже много.

«Гладиатор» отпадает, – решил Олег. – И хрен с ним».

– Меня везде «Шорохом» звали…

– «Шорох»? – переспросила Ася.

– Ага. И в школе, и в армии, и в институте. Кличка от фамилии – это проще всего.

– На самом деле, – сказала она, – очень просто… И тебе нравилось?

– Не знаю… Мне всё равно.

Машина свернула с проспекта, проехала метров двести вдоль трамвайных путей и, повернув еще раз, очутилась в узкой кишке переулка. Свет в домах горел еле-еле, ничего, по сути, не освещая. Луна спряталась за близкую крышу, будто испугалась, что случайно увидит недозволенное и получит импульс из мнемокорректора.

Василий Вениаминович погасил фары, и на улице стало еще темнее.

– Чего сидите? Приехали.

Он подвел Асю с Олегом к утопленной в стене железной двери и, спустившись на три ступеньки, щелкнул допотопным эбонитовым переключателем. Под козырьком пронзительно вспыхнула голая лампочка. Рядом с дверью высветилась табличка:

«АО Крыша Мира. Производственный отдел».

– Ой, снег пошел… – обрадовалась Ася. – Смотрите! Легкие… летят и летят… Как бабочки. Прелесть, правда?

Олег вдруг вспомнил комара на простыне – то ли проснувшегося не ко времени, то ли откуда-то залетевшего. Откуда-то из морозного декабря…

– Молодцы, – непонятно к чему сказал Лопатин, смахивая снег с кодового замка.

– Нам отвернуться? – спросил Олег.