– Уф… – выпустил он пар.

Он, похоже, не до конца понимал, что происходит, если вообще понимал что-либо. Он еще раз плеснул себе в лицо водой, вытер стекающие капли рукавом кителя. Зажмурился хорошенько.

– Дай прикурить, – попросил он.

– Может не надо, Сережа?

Неизвестно, что произошло с парнем накануне в тоннеле, и если Сережа начнет сразу же курить, то это может плохо кончиться. Однако, Сергей повторил просьбу.

– Дай мне закурить, Юрий Палыч.

– Обойдёшься, говорю.

В ответ сержант скорчил недовольную гримасу.

– Бросьте! – раздраженно фыркнул он, переходя на вы. Сережа так всегда делал, когда нервничал.

Палыч остался непоколебим. Налицо признаки шока у напарника. Сержант бездумно уставился на майора. Глаза его помутило, зрачок сузился и, казалось, он смотрит сквозь Палыча, если он вообще куда-то смотрит.

– Что хоть стряслось, дядь Юр? Чего вы так нервничаете? – спросил он.

Палыч мысленно повторил вопрос сержанта. Хотел бы он сам знать, что стряслось!

«Стряслось дерьмо, вот собственно и все, что стряслось».

– Похоже, ты траванулся угарными газами… – Палыч вспомнил тяжелый и едкий фруктово-кисломолочный запах из «Волги». Нехотя вытянул руку. – Видишь, как дрожит, блин, Сереж. Ты упал в обморок, когда мы крутили этого додика.

Сергей нахмурился, невидящий взгляд так и смотрел на Палыча.

– Что?

– В каком смысле «что»? – майор приподнял бровь.

– Какого додика? Вы о чем вообще, Юрий Палыч? – было видно, что сержант изо всех сил старается сфокусировать взгляд, но получалось у него дряно.

Вопрос поставил майора в тупик.

– Уверен, что с тобой все в порядке?

– Вполне, – Сергей насупился.

Он увидел тоннель, в котором стояли их уазик и светло-бежевая «Волга» с открытой дверцей.

– Не помню ни хрена, если честно…

– Вспомнишь, выспишься хорошенечко и все вспомнишь, ты дрянью какой-то надышался. Меня самого до сих пор мутит.

Озадаченный Сергей не нашёл, что ответить, продолжал пялиться на тоннель, а потом обхватил руками живот и закашлялся. Кашлял долго и сухо, но в конце концов выплюнул на асфальт комок коричневой слизи и зашелся новым приступом кашля. Когда приступ, которому не позавидовал бы человек, больной туберкулезом, кончился, сержант снова повернулся к Палычу и посмотрел на майора слезящимися глазами.

– Что там произошло? – он говорил сипло, с отдышкой.

Палыч рассказал сержанту о «Волге» и встрече с ее водителем, если это можно так назвать. Сергей внимательно слушал, поглаживал тыльной стороной ладони щеку и с любопытством рассматривая светло-бежевый автомобиль. Саму «Волгу», кстати, жалко, она вряд ли подлежит восстановлению, а машин раритетная.

– Ясно, – как-то сухо, отстраненно, наконец, сказал Сергей, когда Палыч закончил. – Сюда едут? Дядь Юр, ты звонил моему отцу? Что он сказал?

– Нет, я еще ни с кем не связывался. За тебя трясся.

Сергей криво улыбнулся. Показалось, что его глаза прояснились. Появилась уверенность, что с молодым сержантом будет все в порядке. Он почти оправился и выглядел достаточно бодро. Палыч крепко сжал сержанту плечо.

– Ладно, пойду свяжусь с ребятами, думаю сейчас самое время, – сказал майор.

Сергей приподнялся, его повело.

– Еще немного мутит, – пояснил он, затем снова улыбнулся, показал большой палец, скорее заверяя сам себя, что он не пострадал.

Палыч протянул Сергею руку, помог подняться. Сергея вновь повело, но, сделав несколько шагов, сержант пошел ровно и уверенно. Правда немного шаркал ботинками по асфальту.

Насчёт подмоги, Палыч соврал, связь пропала с тех пор, как они оказались в тоннеле. Не работала ни рация, ни мобильный телефон. Подойдя к уазику, Палыч решил перепроверить связь еще раз. Залез в кабину, взял рацию. На линии шипело, слышался треск.