- Все как обычно, устала на работе, отдыхаю, - вру в привычной манере и от этого еще мучительнее на душе.
Не привыкла врать маме, я хоть и не долгожданный ребенок, так получилось, что маму в юности изнасиловали, аборт она отказалась делать. Но все равно всю свою жизнь видела ее любовь, она часто говорила, какая разница, как и от кого, главное, что есть для кого.
- Меняй, слышишь, меняй работу, - продолжала наставлять мама уже в который раз. - Лавруша, тебе там не место с твоим- то мозгами. Я нашла для тебя парочку форумов, где молодым ученым дается возможность показать себя. Доставай свои старые работы и дорабатывай. Я все скину тебе на е-майл.
- Хорошо, - произношу я, с мамой легче согласиться, иначе буду выслушивать долгую и изнурительную лекцию.
- Ты так всегда говоришь, - слышу, как она тяжко вздыхает.
- Я посмотрю и подумаю, - утешаю ее.
- Уже что-то, - слышится тихое. - Ладно, отдыхай.
- Спасибо, мам, - произношу прежде, чем положить трубку.

Возможно, она и права, хватит прозябать в этой фирме и попробовать двигаться самой. Но мысли вновь возвращаются к моему ненасытному второму "я". Для начала мне нужно укротить ее.
Скидываю с себя плед, перед глазами вновь все расплывается. Вспоминаю, что вчера оставила очки на трюмо. Поправляя платье, которое так и норовит подпрыгнуть вверх, подхожу к зеркалу.
Взъерошенная после долгого и изнурительного секса, под глазами размазанная тушь. Платье, надетое задом наперед поверх бюстгальтера, трусиков, как оказалось, нет, на чулках - стрелки.
- Вот ты какая, красавица, - гляжу на свое зеркало с омерзением.
С нетерпением, злостью и отторжением начинаю разрывать, снимая с себя, грязные тряпки, бросая их на пол. Сквозь пелену болезненных слез пренебрежительно смотрю на маленькую кучку красно-черных тряпок. Взгляд сам переходит на отражение. По всему телу следы от бурной ночи: синяки и укусы.

На душе воротит, видеть себя не могу, хочу смыть это и не вспоминать. Но память, словно добрая подруга, подкидывает сцены прошлой ночи. Слезы горечи и одиночества разрывают душу на мелкие клочья, но ком в горле не позволяет нарушить гробовую тишину в квартире.

Глядя на себя брезгливо и гадко, отступаю назад, не хочу на это смотреть, не хочу себя видеть! Ноги сами несут меня в ванную, чтобы смыть ночное приключение. Стараясь сдержать приступ подступающей паники, я несколько раз шумно втянула в себя воздух, но это мало помогало: по щекам медленно покатились крупные слёзы горечи, потери и разочарования.
Включив теплую воду на всю, с ненавистью раздираю кожу, оставляя на ней красные следы от мочалки.
Лишь бы забыть и не помнить…