“Мда, братец умеет выбрать места”, - усмехнулся своим мыслям.
В предвкушении насыщенного вечера направился к барной стойке через танцпол, с наслаждением задевая рукой полуоголенных извивающихся девушек.
- Виски, - бросил бармену, облокотившись о стойку
Мой взгляд с предвкушением гулял по стройным откровенно одетым девушкам. Если, конечно, их можно назвать одетыми - открытый бюстгальтер, поверх которого выглядывает оголенная упругая девичья грудь, на сосках играющие кисточки-прищепки, тонкие кружевные трусики, которые больше открывают, чем скрывают, черные ажурные чулки на стройных ножках, длинный каблук. Оценивающе, с предвкушением горячей ночи, мой взгляд бегает от одной девушки к другой, ощущаю, как от вожделения в штанах становится тесно.
Рука сама тянется за стаканом, промочить сухое от жажды горло. Не отрывая взгляд от танцующих зверьков, решаю для себя, что возьму сегодня на вечер троих.
- Уже, - наклоняясь так близко, что задевает губами мочку уха, разочарованно шепчет мне волнующий женский голос, ее рука ложится мне между ног. - Твердый.
Ее губы стали исследовательски пробираться по моей шее.
- Потянешь? - с вызовом бросает мне через плечо незнакомка, крепко обхватывая мой член рукой через штаны так, что я едва не кончил.

4. Глава Четвертая

Лавра

Дорогой дневник!

Мне стыдно и противно от того, что я творю! Мне невыносимо больно! Если бы ты только мог мне помочь и подсказать, что со мной происходит!? Во мне происходит раздвоение личности: одна натура скромная, другая же ненасытная и алчная, жаждущая мужского внимания и безудержного секса. Я начинаю бояться саму себя, своих желаний… Пишу тебе и стыдно…
Маленькая однокомнатная светлая квартира моей бабушки, располагается в одном из спальных районов моего города. Вот здесь и затаилась моя страшная тайна. Скинув с себя повседневную одежду, направляюсь в душ, чтоб привести себя в порядок перед ночными приключениями.
Долго находиться в душе не могу, внутри все распирает от жажды и желания, порой мне кажется, что я готова трахнуть себя саму. От этого еще страшнее и противнее. Включив с надеждой холодную воду, стараюсь привести себя в порядок, я горю изнутри, изнываю от вожделения. Возможно, сегодня вечером мне удастся погасить внутренний пожар, и я останусь дома. Но я теряю последнюю надежду, когда понимаю: тугой ком внутри живота неистово скручивается, желая получить желаемое, соски твердеют и болят, они жаждут чужого прикосновения. Какая-то другая, животная, натура берет надо мной верх, и я выключаю воду.
Наблюдая за собой словно со стороны, вижу, как она берет большое полотенце, медленно подходит к зеркалу, хищно улыбаясь начинает медленно, с наслаждением вытирать мое тело, задевая чувствительные соски. По телу проходит слабая истома, но этого мало, хочется еще. Указательным и большим пальцем она берет мои твердые горошины и начинает медленно, с наслаждением их прокручивать, заставляя меня выдавать звуки удовольствия и хватать ртом воздух. Приятная истома боли и удовольствия наполняет мое тело. Она смотрит и наблюдает за моей реакцией, и ей это по нраву, словно она получает от этого удовольствие. Внизу становится больно от наслаждения и желания, хочется большего, я желаю его внутри себя. Усмехнувшись самой себе, она заканчивает экзекуцию со словами:
- Пора…
Направляется в комнату, туда, где висят вещи, которые я б в жизни не одела. На кровать летит красное кружевное белье, черные чулки, тонкое, словно из марли, короткое ярко-красное платье и черные туфли на высоком каблуке.