— Катерина? — растеряно уточнил он.

— Для тебя — Катерина Ивановна, — ответила кошка и нервно дернула пушистым хвостиком, — чего стоишь?

— А что, — Феликс смотрел на кошку, — нужно делать?

— Маскировать место, — возмутилась она, повела маленькими аккуратными ушками, покрытыми такой тонкой шерсткой, что на самых кончиках сквозь нее просвечивала нежная розовая кожа, — в агенты теперь берут кого попало?

Рюкзак снова съехал с плеча, неудобно повис на локте.

— Я не агент, — начал Феликс в свое оправдание, — я стажер Зинаиды...

— О старые боги! — кошка закатила изумрудные глаза, — ведьма сошла с ума. Ладно, бросай сумки, помогай. Стажер, фш! А то у меня, видишь, — она потешно вытянула белоснежную лапку.

Феликс послушно уронил вещи на пол.

— Что делать?

— Тряпки в мусорку, — кошечка неловко вылезла из вороха черного шелка, — и быстро. Надо убираться.

Феликс живо сгреб и живо запихнул в пустое мусорное ведро лёгкое женское платье, и туфельки на высоком каблучке, оказавшиеся в самом низу вместе с крошечной дамской сумочкой. Её он отложил в сторону. Вдруг пригодится?

По громкой связи объявили, что до конца посадки на их рейс осталось несколько минут. Стажер подхватил с полу багаж.

— Идем?

— Куда? — шерсть на кошачьем загривке приподнялась. — Фш! Надо прикрыть, заметят, — она кивнула на мусорку, — Давай бумагу сверху!

Феликс спешно рванул рулон на себя.

— Мотай, мотай, не жалей, — приговаривала кошка, пока стажер огромный рулон, какие обыкновенно ставят в кабинках общественных туалетов, не отмотал до половины.

Когда он живописно уложил белый слой поверх черного, кошка заглянула в ведро.

— Плохо, — оценила Катерина Ивановна старания Феликса, — ненатурально. Надо помять. И порвать. Живо! — приказала она.

Феликс оторвал от казенного рулона еще. Уже кусочками поменьше, смял и бросил сверху под пристальным наблюдением агента.

— Плохо, очень плохо, — результат ей снова не понравился.

— Почему?

— Слишком все чистое. Вёдра в женских туалетах не видел что ли? — недовольно пробормотала кошка, выпуская когти.

Полоснула пару раз по бумаге, размахривая край.

— Как-то не приходилось, — честно признался Феликс, — а что туда нужно для достоверности?

Кошка скосила на него зеленющие глаза:

— Лучше тебе не знать, — и добавила печально, — эх, крови бы немного. Тогда точно никто сюда не полезет... Так, у меня помада есть.

Феликс, не дожидаясь дальнейших указаний, распотрошил дамскую сумочку, в которой ничего, кроме ключей и помады, не оказалось.

— Все в мусорку, — сказала кошка, когда он достал тюбик с жидкой алой помадой, — открывай и лей, быстрее!

Феликс засунул сумку с ключами на самое дно, подрагивающими руками открутил колпачок и быстро растряс содержимое поверху.

— Сойдет, — оценила кошка, — теперь помаду в ведро и рвем когти, — заявила она и метнулась к выходу, демонстрируя на своем примере правильный порядок действий, как вдруг остановилась. — И коробку с возьми.

Феликс хотел спросить «Где?», но тут увидел край небольшой бархатной коробочки в углу, прямо за злополучным ведром. Крышка на ней съехала вбок, открывая скомканную шелковую тряпочку — старую, почти истлевшую. В шелковом свертке что-то лежало, но времени рассматривать не было.

Феликс сунул коробочку во внутренний карман куртки и бросил последний взгляд на залитую алыми каплями мусорку.

Выглядело, будто в кабинке только что провели маленькое, но очень кровожадное жертвоприношение.

Феликс бросил узкий тюбик с жертвенной жидкостью на с краю, прикрыл мятыми листками и рванул за кошкой, стараясь не думать о том, что же обычно бывает в ведрах женских туалетов, если ЭТО — «сойдет».