– Лапку не ушиби.

– Да иди ты! – Он пнул поилку с такой силой, что чуть сам не чебурахнулся, и тут же стал прыгать на трёх лапах, поджав четвёртую. – Ай-ай-ай-ай-ай!

– Я же говорила…

– Помолчи лучше! Думай, как вернуть меня обратно! Я домой хочу! Погоди-ка…

Он прищурился и начал надвигаться на ту, из-за кого и появились все его проблемы, даже об ушибленной лапке забыл.

– Ты чего? – нахмурилась Ира.

– Возьми-ка меня на руки…

– Зачем?

– Оглядеться хочу…

– Ладно, – пожала плечами она, сразу же расслабившись. И зря, потому что Феликс, как только получил что хотел, со всей хомячьей дури прокусил ей палец. – Ай!

Хомяк выпал из её рук, но приземлился более чем удачно – даже испугаться не успел.

– Попробовать стоило, – вздохнул он и поскрёб у себя за ушком. – Так что – я теперь тут останусь? Не хочу-у-у!..

На указательном пальце выступила капелька крови, но на Феликса Ира нисколько не обиделась – сама множество раз пыталась сюда попасть, что только ни делала. Но хоть ей и было жалко грызуна, а помочь она ему пока ничем не могла, но пообещала себе устроить так, чтобы ему и тут было не хуже, чем в том мире, который они оставили навсегда. Во всяком случае Ира на это искренне надеялась.

Появлялись, конечно, мысли и о Маме Вере, и о братьях-сёстрах, и об Оле с Жорой, и, конечно же, о незабвенной Лидии Михайловне, но… Но Ира наконец-то вернулась домой!

И тут совсем близко раздались голоса:

– … в кабак пойдём тогда…

– Не! Ты что! Руперт прознает – башку открутит!

– Да как он узнает? Мы ему и докладываться сами не… Ух, ё! Мухомор мне за шиворот! Пруха, ты видишь то же, что и я? – Высокий вытянул вперёд руку и чуть ли не в грудь ткнул указательным пальцем выпрямившейся Ире.

– А, – только и смог сказать низкий. – А.

– Не, в кабак не пойдём! Уже мерещится…

– Непруха, ты тож эту девку рыжую видишь?

– И ты?! – Они повернули головы друг к другу.

Ира осторожно отвела от себя палец и, улыбнувшись как можно вежливее, сказала:

– Здравствуйте, я…

– А-а-а! – заорали они одновременно, по-прежнему глядя друг на друга, а затем снова повернулись к Ире, и крик их стал ещё громче: – А-а-а!!!

– Что ж вы так орёте! – возмутился Феликс, оказавшийся на её плече. – У меня, может, тут горе, а вы мешаете!

Двое из ларца неодинаковых с лица переглянулись, а затем совершенно синхронно сглотнули и моргнули.

– Говорящая крыса! – с трудом выдавил из себя низкий Пруха. – Крыса говорит!

– Сам ты крыса! – возмутился Феликс. – Я хомяк! Ты посмотри: у меня и хвоста лысого нет! На, смотри! – Он повернулся к бедолагам задом и немного его приподнял: – Видишь? Видишь?!

Тот, который Непруха, хлопнулся в обморок, а его коренастый товарищ ещё раз оглядел улыбающуюся девушку и разговорчивую зверушку и присоединился к Прухе.

– Что ж они нервные-то такие?.. – пробормотал Феликс, глядя на развалившуюся парочку. – Что делать будем… э… Звать-то тебя как?

– Ира. Откачать их надо.

– А если они буйные?

– Анекдот им расскажешь – они опять и грохнутся.

– Матерный пойдёт?

– Вполне.

С трудом, но мужчин удалось привести в чувство, но куда больше времени ушло на то, чтобы доказать, что перед ними не глюки. Да Ира и Феликс в разы быстрее осознали, что попали в другой мир, чем эти олухи поняли, что рыжая девица и говорящая крыса без хвоста – не плод их неопохмелённого воображения.

– Надо Руперта звать, – сказал Пруха, склоняя голову то к одному плечу, то к другому.

– Ага, – закивал Непруха.

Оба они сидели на дороге, широко раскинув ноги и сзади опираясь на раскрытые ладони, и смотрели на стоявшую над ними Иру.