– Бесплатно, говоришь? – ректор нахмурил брови и почесал карандашом подбородок под своей густой бородой.

– Абсолютно. Разве, что понадобиться разрешение на питание в столовой и допуск на ночевку в Академии. Но это же такие мелочи.

– Не знаю, – ректор колебался. Я напряглась, как струна.

«Вот сейчас откажет, и ума не приложу, куда мне податься».

– Лишняя порция в столовой – такие мелочи. А без Мари я не справлюсь. Вы же, небось, уже видели, что эти балбесы в библиотеке устроили. – Продолжала щебетать Лиди, театрально качая головой и цокая языком.

– Хорошо. – Наконец, принял решение ректор. – Но отдельной комнаты не выделю! Так и знай. Если нужно жилье, то пусть ночует у тебя в чулане. – Я не сдержала облегченного вздоха. – Добавлю ее в охранные списки. Восемнадцать-то хоть есть? – Уточнил он.

– Есть. В прошлом месяце исполнилось. – Честно ответила я.

Тониуз вытащил из стола нечто похожее на планшет из моего мира. Только вот экран его таинственно светился голубоватым светом, который клубился над поверхностью легкой дымкой. Я с любопытством вытянула шею, пытаясь рассмотреть неведомое устройство.

– Иди сюда, чего стоишь, – недовольно буркнул ректор. – Как я тебя добавлять должен. – Я послушно подошла к столу. – Клади руку. Аурочтец внесет тебя в списки.

Я боязливо опустила ладонь в голубую дымку, инстинктивно зажмурившись от волнения. Вдруг что-то пойдет не так. Дымок на секунду стал ярче и исчез.

Судя по довольному выражению лица ректора, так и должно было произойти.

– Ну все! Охранная система тебя не тронет. Трапезничать в столовой тоже можешь начинать. Но не чаще трех раз в день! – строго добавил он, стукнув карандашом по краю стола для убедительности.

– Конечно, – ответила я, пряча улыбку.

«Вот зануда. Видимо, переживает, что я объем Академию».

Теперь, когда в моей дальнейшей судьбе появилась хоть какая-то ясность, я расслабилась и беглым взглядом осмотрела кабинет. Высокий потолок, резные панели из темного дерева, многочисленные открытые полки с книгами и кипами бумаг.

Но больше всего внимание притягивала картина в массивной золотой раме за спиной ректора. На ней было изображено море. Волны, словно живые, неспешно перекатывались одна за другой, набегая на песчаный берег. Казалось, еще секунда и легкий ветерок, что гонит белоснежные облака, ворвется оттуда в кабинет.

– Нравится? – ректор проследил за моим взглядом.

– Да, – призналась я, не отводя взгляда от картины.

– Оживлять картины – дар моего покойного друга, – Тониуз вздохнул и снова почесал кончиком карандаша подбородок. Я уже хотела было выразить сочувствие потере, когда тоска в его голосе сменилась высокомерием, и он добавил: – Да, такой, как ты, такие чудеса и не снились. Ты и моря настоящего наверняка никогда не увидишь. Хоть здесь посмотришь, да благодарна мне будешь.

– Вы правы, ректор Тониуз, – смиренно ответила я, скрипнув зубами. Ссорится с ним было нельзя. Но от едкого замечания я все же не смогла удержаться. – Было бы, конечно, куда интереснее, если бы движение имело больший временной отрезок. И показывало не только волны, но и, бегущий корабль, например, или надвигающийся шторм. А так скучновато…

– Так. Идите уже отсюда. Мне работать надо. Нечего меня отвлекать. – Пробубнил он, окидывая меня недовольным взглядом.

Мы с Лиди любезно раскланялись и с радостью покинули кабинет.

– Голодная, небось? – поинтересовалась старушка, когда мы похихикали над заносчивым ректором.

– Не то слово! – воскликнула я, вспоминая свой вишневый йогурт на завтрак. Казалось, это было в прошлой жизни.