Оставалось надеяться на милосердие следствия, вдруг ограничатся процедурой досмотра ауры. Тоже неприятно: ее обследуют на подлинность, — зато быстрее и без риска телесных повреждений.

Эллина попыталась собраться, продумать линию защиты, но накатили эмоции, а вместе с ними беспомощность. Она тихо всхлипывала, представляя свою незавидную участь. Ничего, когда никто не видит, можно быть слабой. На людях нельзя, только, увы, не всегда получается, хотя гоэта старалась.

Беспомощная — значит, беззащитная. Беззащитная — не стоящая уважения. Не стоящая уважения — безработная. Простая цепочка. Есть и другая: беспомощная — легкая добыча. Именно поэтому Эллина всегда пыталась побороть слабости, всегда и везде представать спокойной и все умеющей.

Сейчас она просто женщина. Ну да, перед лицом правосудия Эллина — жалкая выскочка, одна из многочисленных гоэт. Кому до нее какое дело?

Ночь Эллина провела в камере. Ее мучила бессонница, и гоэта до рассвета простояла на соломе, глядя на маленький квадрат темного неба сквозь зарешеченное окно под потолком.

Наутро, сразу после завтрака — жуткой жидкой каши — за ней пришли. Связали руки и под конвоем вывели в тюремный двор, к знакомому экипажу. Только сегодня отрядили не двоих, а четверых конвоиров.

На шее Эллины защелкнули амулет с маленьким черным камнем, от которого разболелась голова. Гоэта догадалась, он блокировал магические способности и, заодно, мысли. То ли судебные маги ошиблись в настройках, переоценив ее потенциал, то ли пытки уже начались — как иначе можно назвать тянущую боль в затылке?

Обвиняемую доставили в мрачное здание Следственного управления ровно в девять, но провели по другим коридорам, чтобы не смущать законопослушных подданных.

Эллина ожидала продолжения допроса, теперь в более жесткой форме, с участием судебного мага, но ошиблась. Меньше всего на свете она ожидала увидеть в кабинете Брагоньера Анабель. Подруга что-то с жаром доказывала Главному следователю, а тот слушал ее с привычным равнодушным выражением лица, постукивая кончиком карандаша по столу. Зеленые глаза смотрели в пространство. Брагоньер думал о чем-то своем, но мгновенно среагировал на доклад солдата, отмер и перевел взгляд на помятую обвиняемую.

— Садитесь, госпожа Тэр, — он махнул рукой на стул.

— Как, она связана?! — взвилась Анабель. — Прикажите немедленно…

— Позвольте мне решать самому, госпожа, — резко оборвал Брагоньер. — Я выслушал вас, отнесся с пониманием к вашим показаниям, но степень вины и невиновности госпожи Тэр установлю самостоятельно. Сядьте и ведите себя благопристойно, иначе я прикажу вывести вас в коридор.

Соэр встал, игнорируя возмущенные взгляды Анабель, подошел к Эллине и снял медальон. Гоэта сразу почувствовала облегчение и улыбкой поблагодарила за избавление от головной боли.

— Госпожа Тэр, почему вы не сказали о спутнике? Понимаю, обсуждение личной жизни вызывает закономерное смущение, но это не тот случай, когда оно уместно. Скажите спасибо вашим друзьям, — кивок на Анабель, — потрудившимся донести столь ценные сведения.

— Так меня больше ни в чем не обвиняют? — не веря собственным ушам, переспросила гоэта.

— После письма графа Алешанского с настоятельным требованием пересмотреть материалы дела, — Брагоньер бросил короткий неприязненный взгляд на подругу обвиняемой, — да. Обстоятельства изменились. Один из свидетелей уже не настаивает, что видел вас, так как… хм… следил не за улицей, а извозчик вспомнил вашего спутника. Остается второй возница, в коляске которого вы возвращались домой, но показания господина Гланера Ашерина прояснили данный вопрос. Вы ведь поссорились?