Давыдов прикатил меня обратно к себе и ткнул указательным пальцем мне прямо в лоб.

— Сказал же, девушка, что это у вас в башке. Боюсь даже представить, что будет там твориться через пять лет, если не спустить пар через другое место, а не через уши… Отчего нам не везет? Кто подскажет, кто поймет, отчего нам так давно не везет… Будем делать всем назло вид, что крупно повезло, и тогда нам все равно повезет!

Он спел. Конечно же, спел. Уже стоя на ногах, ноги на ширине плеч, и потягивался.

— Откуда все это?

— Из Катькиной машины. Думаешь, у меня такая замечательная память на детские песенки с детского сада?

— Тебе нужно срочно становиться папой для ее дочки.

— Не хочу… Катя мне не за этим нужна.

— Только ради денег?

— Не только… Давай, одевайся! Такси через пятнадцать минут, а я небритый. Давай забирай из ванной следы ночного разврата. Юбочку можешь кинуть в корзину для белья, она в шкафу слева от полочек с полотенцами.

Я поднялась, придерживая шнурок семейников.

— Ну чем не курортный роман, скажи? Почти голыми мы друг друга видели.

— Не почти…

— Я не смотрел ниже твоей груди… Ладно, давай, я пока кровать застелю.

— Любишь порядок?

— Очень. Особенно в голове. В женской… Ну поторопись ты, капуша. Представляю, сколько бы ты красилась без профессиональной помощницы. Я не знаю, кого они пришлют. Но у них все нормальные.

Ненормальная только я, что на все это согласилась. Не подписалась, так что… Ну куда ж я уйду, я слово дала. Честное! Очень честному мальчику Феде, который, как на духу, признался, какой он идиот!

В пятнадцать минут мы вложились. Правда, пять минут я потратила на уборку кухни. Даже пакетик собрала, чтобы вынести остатки пиццы на улицу.

— Мыши заведутся, — сказала я, не вручив Фёдору пакета.

В руках он держал запакованный костюм. Второй. Серый был на нем. С галстуком. Несчастное платье с ночи сиротливо висело на спинке дивана.

— У родителей первый этаж. Я знаю, кто скребется за плинтусами.

— У меня не первый.

— Все равно. Ты любишь чистоту и порядок.

— Давай сюда платье.

Он бросил пакет на диван и расстегнул молнию. Костюм синий. На свободную вешалку он повесил злополучное платье, которое нас ужасно сблизило. Мусор должна была выбросить я. Вот очистить бы ещё и голову, но Давыдов знатно застолбил в ней место, хоть и почти не говорил со мной в такси. Нарочно сел вперёд, оставив меня наедине с костюмом, к которому так стеснительно жалось развратное платье. Кофе он мне действительно заказал. Секретарша вынесла его в бумажном стакане. Простом, не фирменном, и я поверила, что сварила она его лично для меня. По отсутствующему выражению на лице девушки невозможно было понять ее отношение к просьбе босса. Может, она каждый день его бабам кофе варит…

Я поблагодарила, не выходя из машины. И не стала ее внимательно разглядывать. Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что она взрачная, даже очень. Хотя вполне возможно, что Давыдов не путает личные и трудовые контракты. Этика мать ее эстетики нынче все же в бизнесе присутствует. Как и в элитных такси. Ни слова так и не сказал шофёр, но руку, чтобы выйти, подал. С перекинутым через руку мешком я вошла под арку. Ну чем плащ не платье?! Никто ж не знает, что под ним трусы и мужская футболка. Кроме…

— Это как…

Наверное, Лерка проглотила слово «понимать». Я тоже не спросила у нее, что она в час дня делает у меня в гостях.

— Обновка, — бросила я, вешая плащ на вешалку. — Ты кошку кормила?

— Нет. Ты же не сказала…

Лера смотрела на мешок, который я снова сняла с вешалки, чтобы дойти с ним до гостиной. Кушетка с креслом заняты платьями, так что я воспользовалась роялем, чтобы достать собственность Лерки.