— Нет. Обрадовалась. Но с тобой рано радоваться. Все в силе? Кроме погонять сотрудников? Это ты благополучно проспал.

— Уложить тебя в постель — в силе.

И он применил ее, силу. Очень легко перекинул меня через колено и навис надо мной, уперев локоть в твёрдый матрас.

— Ну что? Проваляемся до вечера? А то как-то стремно врать маме… Нужно сначала сделать тебя своей девушкой по-настоящему.

И вот тут я по-настоящему испугалась. За него, за себя, за незнакомую маму… Тело занемело, но я пока не онемела.

— Не иди со мной к маме, — прошептала ему в лицо. — Не надо маму нервировать.

— А как же Яша?

— Зачем мне Яша? Яша мне не нужен.

— Правильно, — расплылся он в улыбке. — Зачем Яша, когда есть Федя… Ну…

Он сжал мне коленку, пошёл пальцами выше, они скользнули под клетчатую ткань… И все за секунду. Ладно, будем честными, за две…

— Не смей, слышишь? — проговорила, чуть ли не трогая его нос своим.

Конечно, это было наоборот! Он трогал меня, а подо мной матрас, упругий, деваться некуда: к соседям снизу не провалиться, потому что сосед снизу он же сосед сверху… Снова, что ли, коленку на железобетонность проверять?

— Суббота. Утро, — проверила я для начала голос. Не пропал! — Ору я громко.

С лица Давыдова улыбка и не пропадала:

— Я помню. Я все прекрасно помню… Цитировать Есенина можно?

— Вряд ли ты всего его помнишь… На все случаи жизни, а если ты станешь перефразировать Есенина… Уволь! Ты в офис едешь?

— Можно, конечно, удаленно проверить их логи в систему и проваляться с тобой в постели. Но это при условии проваляться… С тобой… И в постели…

Теперь его рука прошлась по моему лицу, сократив между нашими телами расстояние до совершенно опасного. Это моя проклятая грудь, скрытая только розовой футболкой, начала вздыматься не совсем, как у суровых парней. У сурового парня поднялось нечто другое…

— Нет.

Давыдов принял мой ответ с тяжелым вздохом, но не отстал так сразу, спустился рукой по шее к груди и только потом встал с кровати.

— Холодный душ так холодный душ. Вдвоём?

На этот раз забавно поднятые брови вышибли из меня не просто улыбку, а дикий смех. Ему нравится эта игра. Определенно нравится, несмотря на сопутствующий ей дискомфорт между ногами. А мне? Я просто давно не смеялась в мужской компании. Это забавно. Особенно, когда доверяешь мужику. А я отчего-то этому конкретному мужику доверяла. С чего бы вдруг?

— Я в душ не пойду. Мне переодеваться не во что.

— А как же женские трусики? Я не могу оставить такой компромат на батарее.

— Катя будет ругаться?

— Уборщица, которая придёт во вторник.

— А до вторника ни одну бабу не приведёшь, что ли? — улыбалась я уже до ушей. Кажется, пунцовых.

— Я и себя не собираюсь сюда приводить до… Пятницы? Когда там истекает наше пари? Я собираюсь жить у тебя, пытаясь залезть к тебе в постель.

— Там кошка. У меня в постели. А в морозилке фаршированные перцы.

— Я их сожру. Обещаю. Ну что ты так на меня смотришь?

— Федя, давай забудем вчерашний пьяный трёп. Давай? Позови Фёдора, мы с ним договоримся про машину.

Давыдов снова вернулся в постель. Свою, но ко мне. Прижал матрас коленкой, вдавил двумя кулаками. Меня не тронул.

— Пошел этот Фёдор куда подальше… Лето, блин, кончается, а у меня так и не случилось курортного романа.

— Езжай на Мальдивы. На крайняк на Кипр.

— Фи… Неужели на балтийском берегу я бабу себе не найду?

— Боже, ты стишки еще пишешь?

— Надо? Напишу…

— Федя, что тебе от меня надо?

— Выиграть пари. Я не люблю проигрывать. Проигрываю только в биллиард, потому что у моего брата не выиграть. Это его способ заработка на жизнь. Он не просто бросил учебу. Он даже не пошел учиться. Так что вы подходите друг другу, но я тебя не отдам. Ясно?