— А он? — подалась вперёд я. 

— А он сказал, чтобы аборт делала! - потом голос до шёпота понизила, обернулась даже. - Они тут недалеко из деревни курорт делали… говорят, кто уезжать не хотел, пожгли, прямо в домах! 

Я постаралась сделать скидку на возраст, ибо быть такого не может, все же, не в средневековье живём. 

— А ещё Анька ездила к нему, как родила… С синяком вернулась. Алиса, ты ему деток не отдавай. Вдруг он их на органы? Такой-то злодей… 

А я вернулась домой с полным пониманием - все плохо. Анька снова вляпалась, да я вместе с нею. Вот что мне теперь делать? Везти их в Москву, на свои тридцать потом и кровью заработанных квадратных метров? Но я не могу так сразу…учебный год ещё не кончился, ну, куда я колючку - Ангелину увезу? Они и так страшный стресс пережили. Мама умерла, месяц в приюте… Ужасно даже думать. 

А потом оказалось, что злостный злодей и обидчик трепетных дев поселился аккурат по соседству, прям в доме дяди Юры, ныне покойного. Я всех детей домой загнала, окна закрыла. 

—Никуда не выходим! 

— Как это? - удивилась Ангелина. - Меня Светка в гости ждёт. 

Я не могла им правду сказать. Отчасти потому, что Сонька только этого папу и ждёт - сразу сбежит. Отчасти потому, что Ангелина тогда вроде как, никому не нужной окажется, это её больно ранят. У близнят папа есть, а её то ли сидит где, то ли сгинул давно. 

— Никуда! - решительно отрезала я. 

А сама наверх поднялась, на третий этаж. Тут раньше комната для курортников была, с отдельной ванной, а теперь ванну выдернули, а комната стала хламосборником. Зато соседский двор отсюда был, как на ладони. 

Злостный злодей явно не собирался никуда деваться. Сначала приехала машина с уборщиками, которые дружно мыли окна. Потом выгрузили целый грузовик барахла. Потом все уехали, а злодей…вытащил во двор шезлонг. Поставил его на самом солнцепеке, и улегся загорать, прикрыв лицо панамой и сверкая идеальным торсом. 

Он явно никуда не спешил. Если он настолько злодей, насколько я думаю, зачем ему вообще дети? Совесть проснулась? 

А Ангелина сбежала к подружке через окно. Сонька тоже хотела, но я успела ухватить её за толстые детские бока и назад в комнату втянула. 

— По соседству поселился бандит, - решила признаться я. - А вы мне слишком дороги, вы, вроде как, моя единственная родня. 

Сонька губы обиженно надула, но реветь не стала, слава всем богам. Убежала в комнату, зашуршала чем-то. А Мишка ко мне прижался, он начал ко мне привыкать, если бы не сестры ещё…

— Ты мне нравишься, - вдруг признался он. - А на девочек ты не обижайся, они хорошие, только глупые. Всё девочки глупые, - потом перепугался и поспешно добавил - ну, кроме мамы и тебя конечно. И бабы Нины, только она очень старая девочка. 

Я погладила светлые пушистые волосы. Ну, как я их отдам? Он когда вот так ко мне жмется, у меня сердце замирает. С девочками, конечно, сложнее, но они тоже родные мне… 

К вечеру дети, которые привыкли целый день торчать на улице, играть с детьми, которых в сезон тут было много, откровенно ныть начали. Ангелина молча вернулась в окно, ругать я её не стала, я пока боюсь их ругать. А я поняла, что прятаться вечно не смогу. Нужно поговорить с соседским негодяем. 

Он рвал крапиву. Её, на дворе, за которым давно не ухаживали, развелось видимо не видимо. Выглядел препотешно - на лице маска, в которой дядя Юра работал, а он сварщик. На ногах болотные сапоги. На руках - перчатки по локоть. А сам в огромном халате. И дрет с остервенением эту крапиву, словно она ему что плохое сделала.