— Сейчас будет, - вяло отозвалась я. 

И только через час вспомнила, что нужно ещё умыться и волосы расчесать, в сотый раз подумав о том, что мамы вообще героини. А тем, кто ещё и расчесан, и сил хватает улыбаться вообще памятник ставить надо. 

Убедившись, что все сыты, я пошла к бабе Нине. Обьявившийся вдруг папаша вызывал у меня вполне объяснимые опасения. 

Потому что Анька всегда находила себе не тех мужиков. Её буквально тащило к тем, у которых на лбу написано - я буду отвратительным отцом и мужем, я пропью все твои деньги, втравлю тебя в неприятности, а потом сбегу, утащив твой телик и золотую цепочку. 

Раз за разом она наступала на эти же грабли, одуматься у неё и в мыслях не было. 

— Ты ничего не понимаешь, - вспыхивала она. - Это любовь, а ты просто ребёнок. 

Она старше меня на четыре года, но даже в мои пятнадцать я только диву давалась, как же так можно. Неужели она не видит, какой он говнюк? 

А потом, когда мне восемнадцать стукнуло, приключилась та история. Вспоминать о ней я не очень люблю, но сейчас у меня перед глазами живое напоминание - Ангелина. Она очень на папу похожа. 

Тогда только матери не стало. Умерла она рано, внезапно, нелепо… Несчастный случай. Нас из колеи выбило, Анька пузата дочкой, папаша жениться и не думает, тем не менее поселился у нас. 

Ночами он пропадал, днем спал, смотрел телевизор, жрал, как не в себя. Пил. 

— Он ищет работу, - защищала его Аня. - Просто он очень ранимый. И красивый… 

Он и правда красивым был. Только Аньку на сохранение положили, а мы с ним одни дома остались. С каждым днем становилось все хуже, я думала сбежать, а потом вернулась Аня. В очень неоднозначный момент - её "муж" меня в углу зажал, пытаясь поцеловать. О том, что могло произойти, не приди сестра я и думать боялась, а так отделалась оторванным на рубашке рукавом.

Только Анька мне не поверила. Решила, что я хочу отбить её мужчину, разрушить её жизнь. Кричала, рыдала. Я тогда ушла, практически, в чем была. Жила в общаге института, потом, через два месяца вернулась, думала, поговорим. Не тут то было. Даже дочь свою подержать не дала. 

А я в Москву уехала. Первые несколько лет училась, на хлебе и воде жила, потом работала везде, где только можно. На квартирку копила семь лет. А теперь…прошлое догнало, да ещё и с тройным бонусом. 

Баб Нина сразу завозилась, поставила чайник, я в окно поглядываю, отсюда наш двор хорошо видно. Ангелина в доме, ей с младшими играть неинтересно. Мишка сидит на крыльце, а Соня возится в кустах. Наверное, жуков ищет. 

— Папаша объявился, - призналась я. - У двойнят. Я теперь не знаю, что делать. 

Соседка на стул осела, ладони к морщинистым щекам прижала. Вскипевший чайник требовательно засвистел, но она и не заметила, я встала и выключила сама. 

— Это что, он теперь их отнимет? - ужаснулась она. - Нельзя, нельзя отдавать, ты же знаешь, каких мужиков наша Аня любила! 

Я вздохнула, кому, как не мне знать, насмотрелась в былые годы. 

— Но этот вроде приличный, - принялась вспоминать я. Но кроме того, что он был красивый и мокрый ничего не вспоминалось. - Может, обойдётся? 

Баб Нина явно так не считала, руки застрялись, я понеслась капать в стакан терпко пахнущую валерьянку, затем давление мерить, потом искать таблетки от давления… 

— Анька ведь звонила ему, - наконец сказала старушка. - Когда УЗИ двойню показало. Боялась не справиться, да там ещё такие страсти были, Сонька в утробе все соки тянула, Мишка чах, операцию делали прям на пузе. Анька говорила, что иначе Мишка бы инвалидом был.