— Ну, жди папу, - пожала плечами я. - Пусть тебя спасает. 

И на кухню ушла. Не смотря на обижалки, кушать дети любили по расписанию, а я готовить просто ненавидела. Во времена студенчества просто ели, с девчатами, что придётся, потом полуфабрикаты и служба доставки еды. Жить одной было необременительно, с тоской подумалось мне. Представила, какого размера будет чек, вздумай я заказать роллы на всю эту ораву. 

Вздохнула и принялась разделывать курицу. Дохлая курица была отвратительно скользкой, но я помнила, что куриный суп детям необходим, мама нас есть заставляла… Поэтому пострадаю немного за правое дело. 

На стадии нарезки лука я заплакала с полным на то основанием. И по своей уютной квартирке, и по мужчине, который сказал, что ему не нужны трое чужих детей. По Аньке, по всей своей прошлой жизни, в которой пусть и тяжело было, но так хорошо… Ещё немного по соседу. Мало того, что всю нашу жизнь на уши поставил. Так он потом из неё уйдёт…. А к хорошему быстро привыкаешь. 

— Вот и не привыкай, - сердито сказала я и хлюпнула носом. 

Он так быстро уснул вчера, так легко, словно у себя дома. А я, дурочка, остановилась им любоваться. Телефоном ещё посветила, чтобы лучше видно… Одно слово - дурочка. А он красивый такой, где его Аня вообще нашла? Нога торчит из под одеяло, крепкая, сильная, умеренно, по мужски волосатая. И знаете, ногу погладить хотелось, а меня вообще раньше не тянуло гладить мужицкие ноги. 

— Выбраться бы без жертв, - снова сказала я, но уже без хлюпа, лук закончился. 

— Алиса… 

Обернулась, Мишка стоит в дверях. Тихий такой, маленький. Я подняла карту медицинскую - он весь год лечился после рождения, как только сестра вытянула одна… Тяжёлая операция внутриутробная была, делили кровеносные сосуды - Сонька не давала ему питаться. Вообще это на Соньку похоже. 

Сейчас он выправился, Соньку почти ростом догнал, но все ещё слабенький и болезненный. Такая ответственность… И если уж папы нарисовались, то явно надо брать того, что побогаче, он хотя бы детям больше дать сможет. А тот, второй, кроме проблем и не даст ничего. 

— Чего, мой хороший? 

Мишка посопел немного, не решаясь сказать - носик смешно сморщился. А потом огорошил. 

— Сонька в окно сбежала снова. 

Я руки о полотенце вытерла, и решительно вперёд устремилась. 

— Сейчас я ей задам! 

И правда, задам. Сколько можно уже? Я, конечно, не мама, но можно же меня хоть немного слушаться. На улицу пошла, Мишка за мной увязался. 

— Время истекает, - любезно напомнил сосед. 

Я только рукой махнула - сделаю я эту экспертизу, теперь то тем более, пока блондин не вернулся. 

— А есть ли у вас татуировки? - вдруг сказал сосед. - Или пирсинг? 

Я так удивилась, что остановилась даже, про Соньку на мгновение позабыв. Что ещё за вопросы? 

— Есть, - отчиталась я. - В пупке колечко и на попе сердечко. 

Сердечко и правда на попе было. На спор пришлось набить, на третьем курсе ещё. Я его свести хотела, потом подумала, не на лбу и ладно. Пусть будет. 

Максим удивлённо вздернув бровь. Так у него это филигранно получалось, что я на днях полчаса перед зеркалом тренировалась - и близко не похоже. 

— А покажете? 

И голос такой низкий, вкрадчивый, у меня аж мурашки. 

— Только после свадьбы, - отрезала я. - Я девушка порядочная. Мишка, пошли. 

И в этот момент Сонька завизжала. У меня сердце ухнуло. Вот и случилось что-то страшное, не уберегла, не справилась! Бегу, и сердце колотится, прямо в ушах, перепонки раздирая. 

Сквозь кусты несусь, у нас весь дом смородиной оброс. Ветки меня сначала терпим ароматом обдали, потом оцарапали, да разве имеет какое-то значение?