– Привет. Как ты, подруга?

– Привет. Нормально. А ты? Как прошли вчерашние пробы?

– Хм…приглашаю тебя отметить вместе со мной. Я буду выступать в танцевальном мюзикле.

– Поздравляю, дорогая. Я знала, что так и будет, – искренне радуюсь за нее.

– Ты дома? Могу заехать за тобой.

– Нет…яяя…кхм…заезжала к Крису.

– Опять ты за свое, Вивиан?

– У него сегодня день рождения. Я не могла не приехать.

– Знаешь…я больше не могу видеть, как ты мучаешь себя. Я должна тебе кое-что рассказать. Через полчаса я буду ждать тебя в «Даймонде».

– Ладно. Я приеду, – от странных слов Кэтрин сердце заходится в ускоренном ритме.

Не помню, как доезжаю до места встречи. Всю дорогу я кручу в голове, что такого мне может рассказать подруга, и с каждой секундой сковывающее тело напряжение нарастает.

Когда вхожу в помещение ресторана, где мы раньше часто любили бывать с Кэтрин, нахожу ее сидящую за столиком у большого окна, выходящего на прогулочный променад.

Подруга встречает меня с улыбкой, обняв и поцеловав в щеку. На ее лице написано искреннее сочувствие.

– Я заказала нам по маргарите. Ты же не против?

– Не против, – быстро отвечаю.

К нашему столику сразу подходит официант и ставит перед нами по стакану с красным коктейлем.

– Я тебя слушаю, Кэтрин, – не выдерживаю, как только мы остаемся одни.

Я вижу, как ее плечи напрягаются, и она начинает нервно теребить в руках салфетку.

– Ладно… – делает большой глоток из стакана и ставит его, устремив мрачный взгляд на меня. – За два дня до гибели Криса я видела его в ночном клубе с другой девушкой.

– Чтооо? – сердце пропускает удар.

– Видимо, он не ожидал, что кто-то может его увидеть, и не ограничивал себя в действиях.

– Что ты такое говоришь, Кэтрин? – голос начинает дрожать.

– Я сидела за барной стойкой и прекрасно видела, как они сосались и обжимались за столиком. Еще немного, и они начали бы трахаться прямо там, – звучат слова, режущие ножом по сердцу.

– Мой Крис не мог. Нет…я не могу… – судорожно мотаю головой, не желая верить в услышанное. – Ты ошиблась, Кэтрин. Это был кто-то другой.

– Я была бы рада ошибиться, Вивиан. Но я не смогла молча смотреть на это и подошла к ним. Ты бы видела, как он сразу оттолкнул ее от себя, будто это как-то могло помочь, – лицо подруги искажается от отвращения. – Я не удержалась и влепила ему хорошую пощечину. Спросила, как давно это продолжается, и он признался, что уже несколько месяцев. Тогда я сказала, что если он сам не признается тебе, это сделаю я. Он пообещал, что скажет сам, и поэтому я не стала сообщать тебе в тот же день. А когда я узнала, что он погиб, и видела твои страдания, я просто не смогла этого сделать. Я решила, что лучше пусть он останется в твоей памяти таким, каким ты его считала. Каким ты его любила. Но я и подумать не могла, что твой траур по тому, кто этого совсем не заслужил, так сильно затянется. Ты достойна лучшего, дорогая, – протягивает руку и сжимает мои дрожащие ледяные пальцы.

Не могу ничего ответить. Я просто смотрю на подругу, и ее лицо начинает расплываться из-за пелены слез, скатывающихся по щекам целыми потоками. Ощущение полного разочарования накатывает целой волной и со всей силы бьет о дно, оставляя после себя ничего кроме боли и пустоты.

– Мне очень жаль, милая, – шепчет Кэтрин, сильнее сжимая мою руку. – Я так виновата перед тобой, – начинает всхлипывать.

Опускаю голову и закрываю рот рукой, чтобы не зарыдать в голос.

Кэтрин поднимается со своего места и пересаживается ко мне, крепко обняв.

Позволяю себе эту слабость в последний раз и плачу на плече подруги. Два чертовых года я жила в беспросветной тьме, оплакивая созданный образ мужчины, который оказался настоящим подонком. Каждый день я сгорала в собственной агонии. Я съедала себя сожалениями о том, что у нас уже никогда не будет. Что я не стану его женой и не рожу от него ребенка. Я была так слепо влюблена и глупа, что даже не заметила его грязной лжи.