Руки уже начали трястись, ком в горле не давал вздохнуть.

—  У меня нет… нет успокоительного, —  я стала цепляться за одежду отца, но руки не слушались.

Померкло сознание.

Я слышала крики, звук мотора и чувствовала ароматизатор в машине папы. Потом был долгий сон.

А проснулась я в палате частной клиники. Её нашёл Рома для меня семь лет назад.

В тёмном помещении на полу был тёплый линолеум. Моим босым ногам было приятно его касаться. На мне просторная больничная сорочка упала до колен. Я прошла к высокому окну. За ним светился огнями город, празднующий второй день нового года.

Так будет лучше. Я в городе, у меня есть время все обдумать.

11

—  Сестра Марина рассказывала, что мама была хорошая женщина. Мамочка бы не допустила такого…  Она умерла, когда мне было пять лет. А когда мне исполнилось пятнадцать, папа нашёл себе Настю-кретинку.

—  Твоя мачеха? —  спросила женщина в белом халате, мой личный врач-психиатр. Я её не знала, новенькая.

—  Да.

—  Расскажи, с чего начался конфликт Марата и Никиты.

—  С меня, —  горько усмехнулась я. —  Мне было пятнадцать, я была самая красивая девочка в школе. И нагло этим пользовалась. Марат— боец-дзюдоист, ему уже было семнадцать, приехал к родственникам на их шикарную виллу отдыхать. А Никита из местных бандитов. Не то что шпана какая-то, а настоящий авторитет, его держал возле себя. Вот с такими ребятами  я играла. Некому было образумить, остановить. Я встречалась и с одним, и с другим, целовалась за серьги и кольца. У меня целый мешок золота скопился. Мне завидовали все девчонки, ко мне стремились все мальчишки.

—  Они узнали друг о друге?

—  Я сказала, это полностью моя вина, что произошло. Мне захотелось посмотреть, кто сильнее. Сделала себя призом и выставила во всей красе. Девственница. Марат уже подготавливал родителей, сказав, что женится, а Никита узнавал, как не сесть за связь с малолеткой. Встретились на пустыре. И если б Никита убил Марата, то спокойно отсидел бы, для него это было нормально, подготовленный. Но всё произошло наоборот. Никита ткнул ножом, Марат свернул ему шею, поднял над землёй и уронил головой об камень. Раскрошилась ч-черепная коробка и выв-в-а..а…

—  Не надо подробностей, —  отрезала врач. —  Они убили друг друга у тебя на глазах. Ты сразу поняла, что это твоя вина?

—  Да.

—  У тебя была попытка суицида?

—  Нет. Папа меня увёз из посёлка сразу после трагедии сюда, в эту больницу. Здесь занималась со мной не психиатр, а дура, извините, психолог.

—  Почему ты назвала её дурой? Она что-то сделала не так?

—  Она пыталась навязать мне идею, что я не виновата в произошедшем.

—  Ты виновата?

—  Конечно, —  возмутилась я.

—  Ты не можешь себя винить полностью в этой трагедии.  Давай попробуем, раздробить твоё чувство вины и разобраться, где только твоя ответственность, а где упущение взрослых, в том числе и мальчиков, которые пусть и не были совершеннолетними, но несли ответственность за свои поступки.

Вот это я понимаю! Вот это профессионал! Она так вправила мне мозги за четыре часа беседы, что транквилизаторы остались только на листочке с рецептом, а пить я собралась исключительно растительные препараты.

Не дождавшись водителя, которого послал за мной Рома, я сбежала на остановку и, перекинув через плечо свою спортивную сумку с вещами, отправилась домой на троллейбусе.

Морозное утро, двор семнадцатиэтажки был усыпан серпантином и конфетти, покосившаяся ёлка с фонариками у самой макушки медленно покрывалась снегом. Я постояла возле неё, вдыхая запах хвои, и так мне стало плохо и одиноко, что решила рецептик не выкидывать: вдруг без волка жить не смогу на трезвую голову.