Пятно на юбке. Вот так всегда… Похоже на кровь. Бр-р-р.

Она преувеличивала: абрикосовое варенье на кровь не похоже.

Есть расхотелось. Таня взяла тетрадь с ручкой, пристроилась к столу и начала писать в дневнике, иногда подолгу вглядываясь в темноту за окном.

Саша оторвался от сиденья с некоторым усилием. Что, безусловно, было началом расплаты за неспортивный образ жизни. Он ласково посмотрел на свою серебристую бмв и тихо пробубнил: ничего, делов-то на полдня максимум. Мастера в синих комбинезонах стали подходить издалека, взглядывать оценивающе. Один присвистнул:

– Кузовной…

– Как кузовной?!

Саша оторопел.

– Одна вмятинка на бампере! Откуда тут кузовной? Издеваешься?

– Никак нет! – отрапортовал молодой, взъерошенный, с блистающими черными глазами. Как две надраенные маслины. Саша взглянул на него подозрительно, нахмурился и отправился в офис заполнять бумаги.

В течение часа выяснилось, что машину дешевле будет разобрать на запчасти, чем восстанавливать. Маленькая вмятинка была свидетельством глубоких внутренних изменений. Саша потел и вытирал лоб салфетками. Не зря он отдавал ежемесячно столько бабла за страховку: страховая компания должна была выплатить ему сумму, равную стоимости новой машины. Но ведь предстояло купить новую. Привыкнуть к ней. Полюбить ее. И это второй раз за год!

Много лет мечтая иметь бмв, Саша долго шел к обладанию ею, от самых жигулей. Первая бмв, красная и спортивная, была разбита всмятку, вдребадан – не им, а неизвестными лицами. Он тогда до позднего вечера задержался в гостях и обнаружил свой автомобиль у подъезда в новом фантастическом состоянии: передняя часть сохранилась практически целиком, а задняя сложилась в гармошку. Рядом валялся покореженный бампер от старой волги. Как предположили приехавшие вскорости стражи порядка, какие-нибудь пьяные подростки угнали развалюху и оторвались по полной программе.

Запиликал мобильный.

– Пливет, далагой… – пропищала Хитоми тонким японским голосом, – щаскучирща?

– Эх… – крякнул Саша, – ты не поверишь, я опять без колес остался…

– А?

– Машина уходит на запчасти, надо новую брать… Дура одна затормозила впереди… Я ей рыжую башку ее чуть не оторвал, честное слово!

– О-о… – разочарованно протянула подруга, не посочувствовав, – сто, встлещу пеленещем?

– Да не знаю пока…

Саша задумался.

– Не, давай, все в силе. Домой не хочу идти… Раз такое дело, напьемся сегодня.

– Я не вуду напивачща!

– А тебе и не надо.

Почувствовал себя непонятым и обиженным. За те подарки и деньги, которые она от него получает, могла бы и притвориться – сделать вид, что тоже расстроена. Хотя кто их знает, японцев. Они ведь всегда такие. Чувств своих не показывают.

Вообще-то, именно это в ней Саше и нравилось – помимо раскосых глаз, крошечных грудей и детского тела[4]. То, что Хитоми всегда оставалась бесстрастной. Идеальная женщина: молчит и слушает, смотрит серьезно; если говорит, то по делу. Зато громко кричит и даже визжит во время секса, а после оставляет записку: «Любовь была очень хорошая». (В конце пририсовано сердечко.)

Он сел в машину в последний раз. Вытащил из бардачка разную мелочевку, взял с заднего сиденья журнал. Тут же швырнул его обратно. Тягостно вдохнул воздух, все еще пахнущий кожей сидений и пластиком. Заморгал вдруг глазом, ощутив выкатившуюся из него крупную каплю. Закашлялся так, что расстегнулась на груди пуговица, и полез вон.

Большой, грузный человек Саша, похожий на огромного младенца. Щеки и глаза круглые, а кожа – бело-розовая. Жена говорит, что ходить с такой физиономией неприлично, потому как она смахивает на зимнюю попу после бани. Он действительно выглядел так, будто целыми днями принимал ванну, а после мазался детским кремом и посыпался присыпкой. Невозможно было представить его грязным. А если все-таки поднапрячься, то в этой фантазии он мог быть перепачканным только мороженым или вареньем. Парадокс, но в то же самое время он выглядел дядькой – заматеревшим и намного более взрослым, чем следовало из паспорта. А все потому, что Саша был усат и пузат.