- Уж получше тебя.

- Ошибаешься. Ты потеряешь дочь, также, как и сестру только потому, что не хочешь встать на её место.

- Говори, да не заговаривайся, - рявкает он, - Будет знать как идти против семьи. Мерзавка малолетняя, - кричит так громко, чтобы Мариам было наверху слышно, - Мы ей жизнь дали, воспитали, а она о нас ноги вытирает.

- Она этого брака не вынесет, - пытаюсь вбить ему в голову, хоть и знаю, что напрасно, - ты видел этого Нарека? Он её уничтожит морально.

- Всё нормально будет. Выйдет за него, как миленькая. А нет – так пусть сюда больше не возвращается. Я не потерплю ноги её на пороге моего дома, если останется с Демьяном. Ясно? – снова бросает взгляд вверх, будто она может его видеть.

Меня трясет всего, когда уезжаю. От несправедливости. От того, как для моей семьи какой-то долг дороже собственного ребёнка. По крови гуляет адреналин и горечь. Не то, чтобы я не знал. Не раз представлял, как бы это было, если бы я тогда три года назад все же сделал этот шаг. Сейчас я вижу это наяву.

Приехав домой, закрываюсь на кухне с бутылкой коньяка и пачкой сигарет. Долго думаю, и в итоге решаю набрать Демьяна. Если уж он говорит, что любит, то пусть доказывает. А если сольётся, то я сначала удавлю его, а потом… а потом мы с Мари что-то придумаем. Но замуж я ей выйти за Нарека не дам.

22. 22 Оля

- Проходи, Оль.

Вхожу в квартиру и тут же попадаю в объятия Мариам. Крепко сжимаю её в ответ.

По телефону она вкратце рассказала мне о том, что случилось, а потом позвала к себе в гости.

Понимаю, что ей необходимо изложить всё, что на душе, да и я сама на самом деле, просто в шоке от того, как она решилась на такой шаг.

- Привет, Ольчик.

Поворачиваю голову в сторону подошедшего Демьяна.

- Привет. Я так понимаю, вас можно поздравить? – разуваясь на ходу, вижу, как он нежно притягивает к себе Мари за талию и целует её в висок.

- Да… Теперь всё у нас будет хорошо. Ты проходи давай. Я вас оставлю, мне нужно поработать в комнате.

- Хорошо.

Мы с Мари отправляемся на кухню, где на столе уже стоит бутылка вина, а рядом с ней тарелка с сырной и мясной нарезкой.

- Вижу, ты подготовилась, - с улыбкой занимаю место на диване.

- Да…

Оставшись одна, без Демьяна, Мари резко незримо меняется.

В глазах появляется грусть и тоска, она будто обнажает свои настоящие эмоции.

- Расскажешь? – наблюдаю за тем, как она наливает нам вино и садится рядом.

Не с другой стороны стола, а впритык ко мне. Подтягивает ноги под себя и делает пару глотков алкоголя.

Ей требуется пара минут, чтобы собраться с мыслями, а я её не тороплю. Не представляю через что ей пришлось пройти… Точнее, представляю. Но представлять и пережить в реальности – разные вещи.

- Это было ужасно, Оль… Мне так страшно было, - наконец решается она дрогнувшим голосом, - папа так кричал…

- После того, как ты сказала, что любишь Демьяна?

- Да… И это его презрение в глазах, разочарование. Боже, мне до сих пор снится его взгляд. Будто я подвела его, не оправдала ожиданий. Они все отвернулись от меня. Даже бабушка с дедушкой, - по щеке Мари скатывается слеза, и она тут же нервно стирает её, - как они могли так поступить со мной? Неужели им совсем не жаль меня? Ни капли? Я не понимаю, Оль…

Сердце сжимается и я, не сдержавшись, прижимаю Мариам к себе. Чувствую, как у самой в горле ком собирается.

- Я не знаю, Мари, - шепчу ей в макушку, - я не понимаю твою семью. Не обижайся, но я никогда не понимала ваших страшных традиций и устоев. Когда собственные родители ломают жизнь детям только потому, что выбор должен быть, по их мнению, другим. Я не представляю, как ты пережила это. Просто не представляю…