- Именно потому что желаю, я не позволю чужому человеку сломать тебе жизнь. Ты идешь наперекор семье. Это уже значит, что он учил тебя этому!

- Никто меня не учил! Я сама вижу все. Для вас главное скорее меня выдать замуж, чтобы я не наделала ничего, что не входит в ваши планы. – выкрикивает со слезами на глазах сестра, - Но вы забываете, что мне самой это не нужно. Я не хочу бросать учебу и закрывать себя в четырех стенах. Прости, мама, - бросает взгляд на мать, - ты прекрасная хозяйка, и я тоже люблю готовить, но не настолько, чтобы проводить на кухне сутки. Я хочу найти себя в жизни. И сделать это с Демьяном. Я люблю его, пап!

- Ты его, может, и любишь, а вот он тебя? Как только подумаю, что он мог с тобой делать, так, клянусь Богом, хочется руки ему обломать.

- Пап, я невинна. Демьян меня не трогал.

- В нашем веке не обязательно лишать невинности, чтобы получить удовольствие!

- Как ты могла позволить ему трогать тебя? – встревает мать, подключаясь к отцу. Ступаю к ним и встаю за спиной сестры. - Мы же не так вас воспитывали. Хочешь повторение судьбы своей тетки? Так вот я скажу тебе, что сказок не бывает. Поляк ее потаскал и бросил. Благо, что не успела забеременеть, а то могло все закончиться еще плачевнее.

И я и Мариам одновременно замираем. Я не был в курсе, что сестра знает о нашей тётке. Ей рассказали?

- А почему мы ее ни разу не видели? – тихий шепот Мари разлетается по залу.

- Потому что сюда она не вернется. Знает, какой позор устроила семье своей выходкой. Живет с каким-то армянином сейчас на другом конце города. Тоже дура верила в сказки и любовь на всю жизнь, а в итоге ни любви, ни семьи.

Меня словно обухом по голове припечатывает. Отец в курсе, что его сестра здесь, рядом, и даже не познакомил её с нами – её родными племянниками?

- Так может, если бы семья от нее не отвернулась, она бы не осталась одна? – говорит несмело Мари, - может, будь рядом вы, ее жизнь была бы совсем иной? Ведь никто не заставлял от нее отворачиваются. Такое бывает. Несчастная любовь. Но у нее был бы брат и родители. Она одна не потому что выбрала другого мужчину, а потому что вы от нее отвернулись.

Вижу, как лицо отца бледнеет. Глаза наполняются яростью. Мать гладит его по спине, что-то нашептывая, но это успокоение не помогает.

- Как ты смеешь учить меня и моих родителей как нам нужно было жить? – цедит сквозь зубы, - В нашей семье есть правила и устои, которых мы придерживаемся много лет. Так женились мои прадед, дед, отец, я, Давид, и так сделаешь ты! Не хочешь замуж за Нарека, пойдешь за другого армянина. Хочешь позже? Без проблем! Учись, работай, но замуж ты выйдешь здесь!

- Нет! – топает ногой Мариам, - И Нарек, и любой другой мужчина с позором отвернется от меня узнав, что я позволяла себе с Демьяном.

Всё происходит в мгновение. Отец бледнеет, замахивается, Мариам вскрикивает и зажмуривается, а я действую на инстинктах.

- Нет, отец! – ловлю его руку и удерживаю от самой большой его ошибки. - Хватит! Не многовато ли диктатуры для сестры?

На автомате задвигаю сестру к себе за спину. Губы отца искривлены от гнева, челюсти плотно сжаты.

- Давид, отойди.

- Нет. Ты не посмеешь этого сделать.

Отталкиваю его руку, а дрожащую и всхлипывающую сестру подталкиваю к лестнице. Не позволю причинить ей боль. Если надо, костьми лягу, но он её пальцем не тронет.

- Мариам, иди к себе. А ты – к жене своей, - приказ отца сестра выполняет молниеносно.

Уносится наверх, а я остаюсь на месте.

- Ты понимаешь, что делаешь? – спрашиваю, не разрывая зрительного контакта.