Она получается натянутой. Официант морщится, глядя на меня.

Где были мои глаза, когда я заказывала бутылку за двадцать тысяч рублей? Была же цифра в полтора раза меньше!

— Кредита? — ехидно переспрашивает.

— Ну да. Часть плачу сейчас, а другую, скажем, через месяц? — включаю все обаяние, которое наковыряла на дне.

— Нет, — твердо отвечает. — Оплата наличными или картой? — повторяет, будто и не спрашивал.

«Да у меня денег нет ни там, ни там» — воплю, что есть сил.

Но мне остается лишь буравить его взглядом.

— Я зову директора.

Он уходит. Я обхватываю себя руками. По щекам снова катятся слезы и прожигают кожу своей горечью.

Мою душу сегодня вынули, смяли как исписанный лист бумаги, и втолкнули обратно. Этот комок внутри колет острыми краями.

Сейчас я чувствую, как достигла этой точки. Она называется полная жопа. И что делать, Тая?

— Надеюсь, Вы плачете не из-за моего телефона?

Кофейные глаза искрят в полумраке. Улыбка его чарует, что глупо улыбаюсь в ответ и выгляжу полной дурой.

Душа зажмуривается.

— Присяду? Не возражаете? Ник, и принеси нам еще, пожалуйста, бутылочку вина.

2. Глава 2.

Игнат.

С утра трещит башка. Но я упорно пытаюсь это игнорировать.

Виски долбят маленькие, противные молоточки. Удары четкие, бьют по цели. И боль расползается корявыми волнами по всему черепу.

Напротив меня сидит Ольшанский. Заливает что-то. Кажется, про отдых рассказывает. Несколько дней назад он вернулся с семьей из Испании. Сейчас мне в красках расписывает все, вплоть до количества баров на улицах.

— Поделишься планами? — Олег перестал трещать про отдых.

Наконец-то.

Не склонен к зависти, но после его рассказов о семье, о Нине, о ребенке душа принимает зеленоватый оттенок. Кажется, такого цвета зависть?

— Если ты про бизнес, то в планах открывать еще один ресторан. С этим вон как закрутилось.

Неделю назад мы отмечали год со дня открытия «Panorama». Ольшанского, понятное дело, не было.

— И где?

Улыбаюсь. Хочется потомить его. Пусть помучается. Любопытство мигает на его лбу неоновыми буквами как вывеска «Интим магазина».

Делаю один большой глоток виски. Знаю, с такой головной болью алкоголь не следует пить. Но вроде как с другом встречаюсь, вроде как чем-то личным делимся, вроде как …

Хрень полная.

Так устал, что нажраться хочу. Сейчас больная голова — пустое оправдание для меня.

— Специально, да? — Ольшанский ерзает на стуле.

— За городом. Нашел классную локацию: река, птички, спа-комплекс за бешеные деньги… Райское место…

— И лакомый кусочек, — заканчивает мою мысль.

Скалимся оба, и голову простреливает с новой силой. Морщусь и закрываю глаза. Пульсацию даже глазными яблоками чувствую. Хоть вырывай их к чертовой матери.

А когда открываю их, вижу быстро идущий силуэт девушки. Что-то зацепило. Ее взгляд? Спешные шаги? Как дурень вперился в нее взглядом. Картинка интересная, любопытная, я бы сказал.

Девчонка красивая. Русые длинные волосы, фигурка что надо. Глаза… цвет неразличим, слишком далеко. Она плакала, заметны темные следы.

Колечко еще маленькое вижу в носу.

Чудно. Даже хмыкнул.

Фантазия начинает пошло шалить. Мысли проползают паучком в больную голову: как она проводит им вдоль члена, ласкает, а металл холодит.

Черт, картинка живая, вставляет не на шутку.

Дергаюсь, хочу смахнуть несуществующий кадр.

— Симпатичная, — Ольшанский наблюдает.

Киваю.

— Знаешь ее? — спрашивает Олег. Слишком пристально я слежу за ее движениями, примечаю каждый взмах ее ресниц.

— Первый раз вижу.

Звонок прерывает нас. Ольшанский лыбится слащаво, раздражает только больше. Не стоит спрашивать, кто звонит. Жена. Олег уходит спустя пятнадцать минут. Я все это время смотрел на ту девчонку. Следил как маньяк. Самому страшно стало. Заглючило на ней.