Только он не понимает и никогда не поймет одного. Я не просто его хочу. Я его люблю. Моя внутренняя ужасная сущность принимает его таким, какой он есть, и жаждет находиться рядом, обманывает себя болезненными иллюзиями и даже мечтает о счастье.

Я проснулась от того, что мое тело что-то приятно щекотало, открыла глаза и увидела, как Пётр водит по моему плечу ключами с тяжелым черным брелоком.

– Ты умеешь водить машину?

Отрицательно спросонья качаю головой.

– Придется научиться или смотреть на свой подарок со стороны.

Я должна была на них злиться, ненавидеть их. Особенно Гройсмана, но после того, что я пережила, после того ужаса там в лесу со всеми этими могилами и венками мне хотелось обнять их вместе с Эллен и крепко сжать. Нет ничего ценнее человеческой жизни, ничего ценнее понимания, что человек дышит, ходит, смеется, а потом вдруг его просто больше нет. Когда не стало моей мамы, я долго не могла понять, как такое может быть? Ведь только вот…несколько дней назад она жарила мне картошку на кухне, пела колыбельную. Мы просто болтали и смеялись. Только несколько дней назад она сидела на своем любимом стуле и вязала салфетку для кухни…а потом не прошло и полугода, на эту кухню вошла другая хозяйка и выкинула все, что делала мама своими руками. Она выкинула, а я ползала по мусорке, рыдала и собирала мамины вещи в пакет. И винила себя…винила, что могла на нее злиться, что мало с ней разговаривала, что мало ее любила и почти никогда не говорила ей об этом.

Самое страшное – это испытывать чувство вины и ответственность за чью-то жизнь, а точнее, за чью-то смерть. Наверное, не останься они в живых, я бы не пережила. Они снились бы мне по ночам, и я не смогла бы нормально и спокойно жить. И ему… я бы вряд ли ему это простила.

Мой подарок ждал меня под окнами. Блестящий, с повязанным огромным серебристым бантом ярко-красный Берседенс. У меня затрепетало сердце. Никогда в жизни мне никто не дарил ничего настолько дорого и вряд ли подарит. Мне вообще не верилось, что этот автомобиль может быть моим…но он был мой. Сбоку на передней дверце красивой серебристой краской было выведено мое имя.

- Именной подарок, подойди и обрежь ленточку.

Вручил мне ножницы, а я еле удержала их в руке. Это ведь не может быть правдой. У меня не может быть настолько дорогого подарка.

- Документы в бардачке. Она записана на твое имя. Властвуй. Сегодня будем укрощать твою лошадку. И…я жду твоего «спасибо», маленькая ведьма.

Это были дни затишья, это были еще одни счастливые дни в моей жизни. Айсберг пробыл со мной больше чем неделю. Он приезжал и оставался на ночь, а днем…днем мы могли валяться в постели или играть в теннис, или он учил меня водить МОЮ машину. Мы выезжали за город в окружении его охраны и ехали по проселочной дороге. Я, вцепившись в руль, с выпученными глазами, и он рядом со мной веселый, такой необычайно простой и расслабленный. В эти секунды мне не верилось, что он тот, кем являлся на самом деле. Что его боится столько людей, что одно его имя внушает трепет и даже ужас. Вот именно этот человек решает проблемы мирового масштаба. Его невозможно увидеть вживую большинству населения нашей страны… и именно он сейчас сидит рядом со мной, по-хозяйски положив руку мне на колено.

– Ты сейчас руль сломаешь, Марина, – берет меня за кисть и гладит по костяшкам пальцев, расслабляя мою руку, – это машина, а не лопата. Здесь не нужна сила. Представь, что она живая. Давай погладь руль, поговори с ней мысленно.

– Почему с ней? У меня это он!