– Есть разговор.

– Для этого есть телефон.

Она хотела закрыть дверь, но он придержал ее.

– Тебе придется выслушать меня сейчас. Я пытался позвонить, помнишь? Ты не ответила, и мне пришлось явиться лично.

– Я собиралась перезвонить в понедельник. Я внесу встречу с тобой в свой график, и мы поговорим в рабочее время.

Ее глаза были того же цвета, что три года назад, изменилось только их выражение. Может быть, эта настороженность была вызвана угрызениями совести по поводу того, что она писала?

– С каких это пор у тебя есть определенное рабочее время?

– С тех пор… – Непонятная тень пробежала по ее лицу. – С тех пор как я поняла, что свет не сошелся клином на работе, а это значит, что мои выходные – неприкосновенны, в отличие от твоих.

У меня есть еще кое-что, что требует внимания, и твое вторжение очень некстати.

Макс не сдвинулся с места. Джиллиан всегда рубила сплеча, но сегодня он чувствовал неуверенность под напускной невозмутимостью, и это было ему на руку.

– Я тоже дорожу своим свободным временем, так что будь любезна впустить меня. Мы проясним пару вопросов, и я уйду, в противном случае тебе от меня не избавиться.

Она посмотрела на часы на тонком ремешке, затем оглянулась и открыла дверь шире, отступая в глубь прихожей.

– Я могу уделить тебе только пять минут, Макс.

– Больше мне и не потребуется.

Входя, он внимательно оглядел Джиллиан. Белая майка соблазнительно обтягивала ее изгибы. В первый раз Макс усомнился в правильности решения вломиться к ней в дом без предупреждения. Штаны для занятий йогой низко сидели на бедрах, она была босиком. Казалось, что она не так давно встала, и Макс не позволил себе додумать эту мысль – образ Джиллиан в постели совершенно не способствовал трезвости мышления. Она была по-прежнему стройной, но стала более фигуристой. Джиллиан закусила губу, как делала всегда, когда нервничала, и махнула рукой в сторону ближайшей двери. Она стояла так, что не давала Максу увидеть что-то в остальной части квартиры. Как ей удавалось выглядеть одновременно так неприступно и соблазнительно?

В небольшой гостиной, куда Джиллиан провела Макса, стояли диванчик и два кресла по сторонам от столика с одиноким цветком в вазочке. Раздвинутые шторы открывали вид на маленький сад.

– Садись. – Джиллиан указала на кресло и пошла к двери. – Я сейчас.

– Скажи мне только одну вещь.

Она остановилась.

– Ты замужем?

– Нет.

Он не собирался задавать этот вопрос первым. Он не должен был чувствовать облегчение, он не был лицемером. Он пришел сюда по делу, и только. Усилием воли Макс оторвал взгляд от ее покачивающихся бедер и переключил внимание на обстановку. Дверь тихонько щелкнула, закрывшись за ней.

Комната была немного старомодной и очень чистой, почти стерильной. Насколько Макс помнил, когда-то комнаты Джиллиан были завалены газетами, журналами и книгами. Похоже, все изменилось. Его бабушка одобрила бы подобную комнату. Звуки музыки и запах кофе определенно шли не отсюда. Макс бросил «Сисайд газетт» на столик статьей вверх, чтобы напомнить себе о цели своего визита.

Джиллиан вернулась быстро. Она переоделась в обтягивающие брюки и зеленую футболку, под которую, к облегчению Макса, надела бюстгальтер. Густые волосы она собрала в высокий конский хвост и выглядела готовой к битве, как героини компьютерных игр, в которые они любили играть. Слабая дрожь предвкушения прошла по его телу.

– Твоя статья в сегодняшнем номере… Именно за этим он пришел сюда – поговорить о статье, а вовсе не узнать, как она жила все эти годы и согласится ли поужинать с ним сегодня. Макс собрался с мыслями. Ее небрежность однажды обманула его, заставила поверить, что она, как и он, не думает о более близких отношениях и совместном будущем. Макс был из тех людей, которые учатся на своих ошибках.