В общем, о заговоре князя Михаила я там и узнал.

Вы, может, уже не помните об этом, но дело тогда было громкое. Шутка ли ‒ сам брат государя решил против него выступить. Даром что двоюродный.

Михаила, правда, только лишили титула и в дальнюю губернию сослали, а вот всех его приближённых гребли широким неводом. Разбираться, кто знал о заговоре, конечно, было недосуг. Многих послали на каторгу, а кое-кого ‒ и на виселицу.

Прелестную Евгению, к счастью, обвинять не стали, она уехала с матерью за границу. Даже написала мне оттуда письмо, очень трогательное. А через полгода вышла замуж за какого-то английского баронета.

Ну что вам сказать? Я начинал писать благодарственное письмо Софе четыре раза. И четыре раза всё выбрасывал. То мне казалось слишком слащаво, то слишком пафосно, то сухо.

Потом решил, что время уже упущено. Решил послать ей письмо к Рождеству и там написать и о заговоре, как бы невзначай. Мол, надо же, как неожиданно и удачно вышло, спасибо тебе, дорогая Софа.

Но она написала мне раньше. Я долго смотрел на нарядный конверт, не решаясь распечатать. А оказалось, там и не письмо вовсе ‒ серебряный квадратик, пахнущий дурацкой сиренью.

Приглашение на свадьбу Софы. Её мужа звали не Рудольф, и я его вообще не знал.

Я приехал на свадьбу почти вовремя.

Происходило то, что я ненавижу больше всего, ‒ разговоры и бессмысленное хождение. Людей было много, бо́льшую часть я не знал.

Хорошо, что Софу я увидел почти сразу. Она была в кружевном платье цвета свежеосаждённого хлорида серебра. Возле ключиц воротник платья почти сливался с ее кожей, и казалось, что плечи Софы поднимаются из пены. Волосы убраны в высокую причёску, украшены чайными розами.

Я протянул ей букет, она сразу чихнула. Потом ещё чихнула. И ещё раз.

‒ Прости, я забыл, что у тебя аллергия на лилии!

Я репетировал эту фразу по дороге, но вышло всё равно неестественно.

‒ Ничего страшного, ‒ ответила Софа.

Она как будто совсем на меня не разозлилась. И вообще ‒ выглядела невыносимо умиротворенной и счастливой.

‒ Софа, мне нужно с тобой поговорить. Пожалуйста, давай выйдем на балкон, ‒ сказал я, когда она избавилась от букета.

‒ Белов, ты что? Здесь вообще-то моя свадьба. А вон тот, во фраке. Видишь? Это мой жених, будущий муж. Какие, к чёрту, балконы?

‒ Будем считать это экспериментом. Чего стоят все ваши клятвы, если ты даже не можешь выйти на балкон со старым другом. Разве можно вступать в брак вообще без доверия?

И тут Софа, наконец, засмеялась. Я не слышал её смеха так давно!

‒ Ну хорошо, ‒ сказала она, ‒ только ненадолго.

Она подошла к жениху. Я следил за ней глазами. Было всё так же шумно, он наклонился к ней, она привстала на цыпочки, держась за его плечо. Смотреть на это было невозможно, просто невозможно. Поэтому я оглядел залу. Всё было роскошно убрано, всюду горели свечи. Похоже, жених Софы неплохо раскошелился. Во всех вазах стояли её любимые цветы, похожие на белые запятые. Я вот опять забыл, как они называются, а жених сумел их купить.

Промелькнула мысль, что я недостоин Софы, что она будет счастливее с ним, но я её отбросил. Это было сейчас несущественно.

Наконец мы с Софой вышли на балкон. Там, наверное, было прохладно. Во всяком случае, я сразу начал дрожать.

‒ Софа. Я просто хотел сказать, что очень благодарен тебе. Я тогда ничего не понял. Но ты же буквально… Ты спасла мне жизнь.

‒ Ну что ты, право.

‒ Ты знала о заговоре?

‒ Догадывалась, ‒ кивнула Софа.

‒ Спасибо тебе!

‒ Ничего. Считай, что мы теперь квиты. Ты ведь тоже меня спас ‒ тогда с пиритом.