‒ Я напишу тебе, получилось у нас или нет.

‒ Буду ждать.

‒ Рита, я вижу у тебя под одеялом фонарик! Закрой книжку, выключи свет и спи! Юра, ты тоже! И так уже час, как не отрываешься от компьютера.

‒ Ложись, Кать, я сейчас приду.

На экране перед ним ‒ недавние фотографии, присланные из Нью-Йорка. С них Юре улыбается довольный мальчишка с каштановыми кудряшками и янтарно-золотыми глазами. Он машет рукой кому-то за кадром.

Юра в который раз перечитывает сообщение: «Привет! Это фото с Даниного дня рожденья. Мы собрали в Бруклинском детском музее его друзей из садика, было много подарков. Я купила торт с цифрой «три» и Винни-Пухом, какой он хотел, а мама испекла пирожки с черникой. Данька был в восторге! Не хватало только тебя. Люблю, скучаю».

‒ Милый, иди спать, уже поздно, ‒ Катин голос, как всегда, выводит его из транса.

‒ Сейчас посижу ещё минуту и приду.

Капитан Портупеев сидел в засаде.

Вернее, распластался на газоне, замаскировавшись под розовый куст. Лежать было неудобно. Мешал живот, вздыбивший милицейский китель. Передвинувшись на полметра в сторону, капитан умудрился снять дёрн с нагретого местечка и вырыть лунку в земле. Вернувшись в прежнюю диспозицию, милиционер с облегчением погрузил неуставное брюшко в земные недра.

Жизнь в ночной засаде налаживалась.

Из-за тучки выкатился месяц, осветив стену дома, за которым наблюдал участковый. В этой пятиэтажке жил сам Портупеев с женой. Не бедствовал, но и не шиковал. Служил себе потихоньку, зарабатывая звёздочки на погоны. Не зарывался, но и не потакал окружающим. Уже мелькнула майорская звезда на служебном небосклоне, когда случилось ЧП.

В одно прекрасное утро обнаружилась на кирпичной кладке пятиэтажки вызывающая надпись. Широкими мазками свежей побелки было выведено:

«Лида, будь моей. Сеня Дрыгин».

Дело в том, что жену Портупеева тоже звали Лидией. В дерзком поступке на своём участке капитан усмотрел состав сразу нескольких статей Уголовного кодекса. В том числе угрозу применения насилия. Но отягчающим обстоятельством стало уязвление мужского самолюбия.

Увядающая супруга, с которой он пошёл под венец ещё сержантом, неожиданно расцвела и часто выходила на балкон, якобы поглядеть ‒ не высохло ли развешенное там бельё. Капитан молча злился и подозревал, что она высматривала в прохожих потенциального воздыхателя.

Откровенную надпись смыли прибывшие по сигналу участкового местные коммунальщики. А Портупеев, опасаясь рецидива, задумал устроить облаву на злоумышленника…

Лёжа в молодой траве газона, охотник за хулиганом бурчал шёпотом, чтобы не заснуть ненароком:

‒ Ветра нет ‒ кусты трясутся, что там делают?.. Тьфу ты, чёрт! Всякая пошлятина в голову лезет. Что делают?.. Лежат в засаде…

Внезапно капитан услышал подозрительные шорохи позади себя. Он потянулся к кобуре с табельным оружием. Но в следующее мгновение обнаружил рядом верную спутницу жизни. Она подползла к мужу со сноровкой фронтовой санитарки и конспиративно прошептала:

‒ Дорогой, давай я тебя подменю. А ты иди, подкрепись. Я там тебе минтая нажарила.

Капитан представил хрустящую корочку на расчленённых и пересыпанных мукой рыбёшках, дрейфующих в подсолнечном разливе, сглотнул обильную слюну и чмокнул жену в щёку:

‒ Вот за что я тебя люблю, Лидка, так это за смекалку. Умеешь ты сорвать оперативную разработку. Смекнула ведь, что путь к желудку служаки лежит через магазин «Океан».

Накинув на жену форменную шинель с прикрепленным кустом розы, проголодавшийся супруг отполз в темноту…