– Погоди, Морт? – У меня вырвался нервный смешок. – Его серьёзно зовут Морт?

– Вообще Мортимер. Но он ненавидит полное имя. А что тут необычного?

– У нас слово “морт” переводится как “мёртвый”. С одного из языков.

– Хм… и правда забавно.

– Но зачем он хочет, чтобы ты его убивал? Ему совсем не больно?

– Сперва было не больно. Сейчас с каждым разом больнее. Линн, это долгая история. Мортимер вообще интересная личность. В целом он неплохой, но слишком уж увлечён собой и своей… хм… особенностью. В итоге не видит границ и не знает, когда остановиться.

– А ты, когда раздражён, готов убивать?

Эйден оторвал полотенце от лица и внимательно посмотрел на меня. Сделал шаг, ещё один. Вплотную приблизился ко мне, заставляя меня задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

– Ещё одно правило. Никогда не пытайся вывести меня из себя. Запомнила?

Я кивнула. Надо же, как он не любит терять свою маску безразличия. Впрочем, кто из нас любит, когда из-под выбранной маски начинает проглядывать наша истинная, и чаще всего совсем не такая, как нам бы хотелось, личность?

Когда мы вернулись в комнату, я обратила внимание, что крови на стенах почти не осталось, как и вокруг тела. А те капли, что ещё были видны, не просто сползали вниз по деревянным панелям, а явно двигались в сторону Мортимера. Да, если мне и суждено умереть в это мире, то уж точно не от скуки.

Пока я переодевалась, Эйден разглядывал кушетку. Было слышно, как он вздыхает. Я закончила одеваться и подняла волосы, чтобы собрать привычный хвост. Внезапно затылка коснулись горячие пальцы. Я вздрогнула, волосы рассыпались по плечам.

– У тебя тату.

Судя по забитым рукам Морта, татуировки были обычным делом в этом мире. Что тогда его удивило?

– Не собирай волосы. Сейчас некогда, но её нужно будет свести.

– Почему? У него ведь – я кивнула в сторону недвижного Морта, – тоже такие.

– Твоя на чужом языке. С тем же успехом ты можешь просто вышить на груди “я не местная”.

Вот чёрт! Моя первая татушка. Хотела ведь её сделать на латинском, но пока копила деньги, Барыкин успел выбить из нашего курса любовь к этому языку. Но это было единственной связью с моим миром. Я сменила одежду, имя, пытаюсь заменить свои знания на новые. Что от меня настоящей вообще останется? Я усмехнулась. Только моё тело. Тушка с такой ценной в этом мире кровавой начинкой.

Я поправила воротничок и заправила за него часть волос, чтобы наверняка скрыть татуировку. Повернулась к Эйдену, который стоял над телом, легонько пиная его в бок.

– Морти, пора просыпаться. Ты, недоносок, опять сломал мою мебель.

Крови уже нигде не было. Я подошла поближе как раз вовремя, чтобы увидеть, как рваная рана на шее затягивается, а чёрная корка на глазах втягивается в кожу, открывая невредимые веки. Только ресницы, кажется, были опалены.

Внезапно Морт сделал судорожный вдох, закашлялся и открыл глаза. Улыбнулся, увидев Эйдена.

– Сколько на этот раз?

– Всё столько же. Полчаса от силы. Не больше.

– Прекрасно.

Эйден протянул ему руку, и Морт с трудом поднялся на ноги и тут же согнулся, заходясь в сильнейшем кашле.

– Сука! Задолбали меня эти побочки.

– Дохни чаще и привыкнешь.

Эйден подошёл к столу и взял стул, который предложил Морту. Он опустился на стул и широко улыбнулся.

– Я знал, что ты меня любишь. Я полагаю, ты её – Он бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону, – прятал всю неделю?

– Линн, познакомься, это Мортимер Янг, мой однокурсник. Мортимер – Линн Ангрен. Моя дальняя родственница и помощница на остаток курса.

Морт встал, чтобы тут же со стоном упасть обратно. Я подалась вперед.