Смотрю на мамино фото, и в голове звучат обрывки скандалов, бушевавших изо дня в день на нашей маленькой кухне в старой квартире.

— Да… Я не очень понимала, что произошло тогда. Мать обвиняла Кира в случившемся и кричала, что из-за него пострадает невинный человек. Но напали-то на нее другие люди.

Роман, прищурившись, смотрит на меня.

— А в чём конкретно она обвиняла этого утырка? — он берёт мою руку и сжимает в ладонях. — Юля, это очень важно. Твоя мать на суде отказалась от обвинений, и её насильника отпустили. А моего отца, разжаловали из офицеров и сунули за решётку.

— Может, потрясти этого Кира? — Фил кивает в сторону двора.

— Он не дурак себе приговор подписывать, — хмуро отвечает Роман. — Ума же хватило не бежать с утра в полицию. Теперь для меня просто дело всей жизни найти Юлькину мать… Или узнать всю правду о её гибели. Зажился этот ублюдок на свободе. Вон он, кстати.

Испугано сжимаюсь, завидев Кира с Викой. Они вышли из-за угла, и у меня снова сжалось сердце. В глазах всегда весёлой сестры сейчас читается растерянность.

— Как думаешь, надолго свалили? — Роман смотрит на часы.

— У Вики «развивалки» сегодня. На час — точно.

— Фил, давай к дому. Успеем вещи забрать.

Фил разворачивается в два приёма и без слов рулит к нашему подъезду.

— У меня ж ключей нет.

— Понадеемся на весеннюю жару и открытую лоджию.

Робко подвигаюсь к Роману и заглядываю ему в глаза.

— Ты не сердишься на меня?

Роман обнимает меня и целует в нос.

— Только сильнее укрепился, что наша встреча неслучайна.

Двоякий ответ. Грусть Романа передаётся и мне.

— Выходит, мы и раньше жили неподалёку.

— Выходит… — Роман витает в своих мыслях.

— Приехали, Монтекки и Капулетти, — усмехается Фил.

— Маякнёшь нам, если что! — Роман пропускает подкол мимо ушей.

— Давайте резче. А то жрать охота.

Оглядываясь по сторонам, бежим к подъезду. Второй раз в жизни вместе садимся в лифт. Смотрим друг на друга, как зачумлённые.

— Юлька, Юлька! — Роман подхватывает меня на бёдра и, прижав к стене, целует с упоением.

На этаже открывает дверь, и я робко переступаю порог не самого гостеприимного дома.

— Мама в курсе? — испуганно шепчу Роману.

Он прикладывает палец к губам. Мама выходит из кухни и, подперев плечом арку, изучающе смотрит на меня.

— Добрый день, — еле шевелю губами.

— Добрый день! Можешь звать меня Тамара Викторовна, — в глазах мамы Романа не вижу ни капли симпатии, но по сравнению со знакомством — это прямо-таки благословение.

— Мам, мы ненадолго.

Тамара Викторовна с видом мученицы возводит глаза к потолку.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Сто процентов.

Скидываем обувь, и Роман за руку утаскивает меня в свою комнату.

— Давай сначала к тебе, — шепчет он.

На лоджии Роман перегибается через перегородку и оглядывается.

— А папаня-то хозяйственный. С утра уже постирал бельишко и на веревке развесил.

— На верёвке? Зачем? — слабо соображаю после свалившейся на голову новости. — У нас же сушка есть.

— Не знаю, — пожимает плечами Роман, — главное, что дверь открыта. Я тебе помогу перебраться. Возьми всё, что нужно. Сам тоже соберусь.

— Давай!

Сегодня уже не так страшно. В мгновение ока оказываюсь на своей лоджии.

— Купальник не забудь. Только не гимнастический! — подмигивает Роман и скрывается за перегородкой.

Ступаю в комнату и мысленно радуюсь, что ещё не разобрала чемодан. Покидать оттуда нужные вещи в спортивную сумку — пара пустяков.

Выуживаю сумку из-под кровати и падаю на колени перед чемоданом. Жилистая рука хватает меня за шею и противный голос Лягушки Крокодиловны пробирает до печёнок: