10. Глава 9. Самый темный час перед рассветом

Даша

Они пришли под самое утро, как Кондратий и предостерегал. Два лобастых деревенских увальня с распухшими от злоупотребления самогонкой физиономиями. И самое страшное в том, что эти типы даже не скрываются - самоуверенно открывают ворота и входят во двор.

Однако Кондратий неожиданно рад им, даже морщиться от боли прекращает.

- Отлично, самых тупых послал. Сделайте личики погрустнее.... Или заплачьте, если получится, когда в дом войдут.

При мысли о том, что эти типы начнут топать по полу и разбудят моего сына, я подскакиваю на месте. Материнский инстинкт - удивительная штука, глушит страх напрочь.

- Ну уж нет! Сама к ним выйду.

- Дашуль... - встревоженно зовет баба Люся, но я уже выскакиваю в сени.

Незваные гости останавливаются на пороге, услышав звук моих шагов. И с внезапным приливом какого-то отчаянного вдохновения я бросаюсь прямо к ним, как будто безумно рада их видеть.

- Слава Богу! Хоть какие-то нормальные мужчины! - восклицаю я и, не дав им вымолвить ни слова, принимаюсь взахлеб жаловаться: - Помогите нам, пожалуйста, найти грабителей... это какой-то кошмар! Представляете, вломились к нам ночью двое в черных масках и нагло забрали личное имущество - деньги, ценности... совсем совесть потеряли! Напугали до ужаса и вдобавок покалечили нашего знакомого, который помогал нам с переездом...

Пока увальни озадаченно разглядывают меня, из глубины дома доносится слабый голос решившего подыграть мне Кондратия:

- Витька, Гришка, это вы, что ли?

- Ну... - гудит один. - Чë тут за дела вообще, Квадрат? Не понял...

- Да я шел мимо и увидел, как в дом лезут какие-то борзые, с виду не из наших. Заглянул проверить, поинтересоваться, а меня... гм... того. Вырубили.

- Спасибо Кондрату, что заглянул, нас одних не оставил! - перебиваю я его поспешно, пока он не наплел еще чего-нибудь, что придется запоминать во избежание путаницы.

Баба Люся выглядывает в сени с подозрительным видом. Изображать дружелюбие она даже не пытается. Я начинаю опасаться, как бы она не ляпнула что-нибудь противоречивое на нервной почве, но тут на столе в её сумке раздается резкое жужжание телефона. И почти сразу же следом - хныканье моего проснувшегося малыша из спальни.

- Минуточку... - я спешу к нему, почти перестав обращать внимание на бубнеж мужских голосов за стеной. Беру сына на руки, даю ему грудь и равномерно покачиваю несколько минут.

А потом слышу в соседней комнате приглушенный голос бабы Люси, остановившейся возле печки с телефоном:

- ...кто? Ах, вот оно что. Ну здрасте, Владан Романович!

При звуке этого имени у меня сердце заходится в груди драматическим набатом. Делаю шаг к двери на ослабевших ногах. Вопросительный бабушкин взгляд встречаю отчаянным мотанием головы.

Нет, нет, нет! Только не выдавай ему, где мы! Не хочу его сейчас видеть. Пожалуйста...

- М-м... - неопределенно мычит она в трубку. - Дарья Алексеевна-то? Она, кажется, собиралась куда-то поехать отдохнуть в тишине. А я сама наследство сестры поехала обживать... - и после долгой паузы, пока собеседник что-то говорит ей низким, гудящим от напряжения голосом, добавляет с раздраженным вздохом: - Послушайте старую женщину, Владан Романович. Я видела, в каком состоянии была ваша жена. Не давите на нее, Бога ради! Дайте девочке время всë обдумать. Вы вообще в курсе, какая нездоровая психологическая атмосфера у вас дома сложилась? Удивительно, что Дарья Алексеевна раньше не сбежала!

Ответ мужа, несмотря на то, что баба Люся стоит далековато, я слышу прекрасно. Потому что он уже не говорит, а рычит своим особо низким, вибрирующим тоном: