Рассеянно провожу рукой по волосам, убирая с лица растрепавшиеся пряди, и неожиданная догадка заставляет меня замереть.

Всë дело в той кратковременной проблеме с амнезией из-за черепно-мозговой травмы. Она украла у меня какой-то ключевой кусочек прошлого!

Это открытие до того потрясает и тревожит, что усидеть на месте невозможно. А вдруг я еще что-то важное забыла? Это же кошмар!

Хочется немедленно обсудить это с бабой Люсей. Не исключено, что в тот последний день перед выходом на пенсию она могла услышать что-то полезное от исследовавшего меня врача. Может, она ещё не легла спать там в зале и читает что-нибудь?

Помню, перед сном я заглядывала к ней, и она сказала, что как раз собирается сумки разобрать на ночь глядя... Так что очень вероятно.

Подбадриваю себя этими соображениями, пробираясь на цыпочках в соседнюю комнату. Но надежда не оправдывается.

Бабушка спит на большом раскладном диване со здоровенным ржавым ключом от чулана в руке. Понятно, решила цербером побыть, пока мы не найдем для денег моего мужа более надежное и достаточно скрытное место, чем старинный сундук со стопками нафталиновых нарядов прошлого века..

Разочарованно вздыхаю и делаю шаг обратно в сторону спальни... как вдруг в сенях за дверью раздается подозрительно тихий скрип.

Именно там, где расположен чулан со спрятанными деньгами Князева.

Мне становится жутковато. Мы в доме совсем одни с пожилой женщиной, а в деревне мало кого хорошо знаем. Как могут себя защитить две слабые женщины в такой глуши?

Целую минуту вслушиваюсь напряженно, но больше мне не удается уловить ни одного пугающего звука. Поразмыслив, решительно бужу бабушку Люсю. Вскакивает она практически мгновенно - сказывается многолетняя работа в роддоме с внеплановыми ночными родами.

- Что, Дашуль?.. - трет глаза и моргает.

- Мне показалось, что в сенях кто-то был...

- Да кому могли понадобиться наши сени, там паутина одна да мыши.. - она осекается и шепчет: - Деньги!

9. Глава 8. Я и лошадь, я и бык...

Даша

Внезапно меня охватывает тихая отчаянная злость. Какого хрена мы должны бояться какого-то деревенского воришку, который решил обчистить якобы бесхозный дом?

- Да не, вряд ли он в чулан полезет, - рассуждает рядом баба Люся. - Там сплошной хлам и пыль. Да и замок крепкий, амбарный, просто так без шума не вскроешь. Да и мы же на то и рассчитывали, что если кто надумает поживиться, то первым делом посмотрит только на жилое помещение! Ведь люди как обычно рассуждают - мол, какой идиот станет ценности хранить в чулане или сарае? Засмеют ведь!

- Всë равно надо что-то с этим делать, - сердито шепчу я. - Один раз спустим, так к нам и другие повадяться шарить.

- Это верно, - соглашается она. - Тем более, в деревне слухи быстро расходятся. Особенно о безнаказанности и дармовщинке. И о том, что мужика в доме нет.

- Мужика, значит, нет? - повторяю тихо. Предательски красивое лицо Владана снова появляется перед глазами и опять исчезает под шквалом моей злости. - А мне мужик больше не нужен, баб Люсь. Буду жить теперь, как в старой поговорке! Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик. Давай покажем этому воришке, где раки зимуют!

Вдохновившись собственными словами, я выхватываю из заросшей паутиной печки черную от копоти чугунную сковородку. Затем толкаю наружу дверь в сени, натыкаюсь на кого-то высокого...

И с размаху впечатываю плашмя в ночного врага свое оружие.

- Х-хой! - хекает он несчастным голосом алкаша Кондратия.

В следующее мгновение темная долговязая фигура складывается пополам и стонущим кулем валится на пол прямо в сенях. А чугунная сковородка с грохотом выпадает из моих рук.