Крутившаяся на задворках мысль оформилась в пятницу в чёткий план после непродолжительного четырёхчасового сна. Мне есть теперь, о ком переживать и заботиться, мне есть к кому возвращаться, даже если не в качестве мужа и отца, то хотя бы друга. И поэтому о своих девчонках я должен позаботиться. Позвонил бате и, не вдаваясь в детали и подробности, в общих чертах описал ситуацию. Батя не возразил ни слова, молча выслушал, угукнул и завершил разговор фразой: «Если ты читаешь это правильным, сын, то я сделаю так, как ты хочешь». Спасибо, мама, за Батю. Кто ещё, как не он, мог понять своих родных, хоть и не кровных, детей? Только мужчина, любящий женщину, родившую этих детей.

Домой поехал на такси, пытался выдохнуть и скинуть с себя напряжение. Но удавалось это откровенно плохо. Совсем не удавалось, если начистоту. Я вообще из тех людей, которые предпочитают держать под контролем любую ситуацию, иметь несколько детальных планов развития событий, и находится в тонусе могу до завершения операции, не мандражируя, но максимально сконцентрирован. Такие люди быстро выгорают, и я об этом знал, стараясь между операциями и командировками переключаться и даже отключаться от служебных проблем.

Но в этот раз, когда наложилось служебное и личное, отключиться никак не получалось. Напряжение последних часов работы, мысли о Тане не отпускали, даже когда расплатился с таксистом и переступил порог дома.

А в доме было спокойно, пахло ванилью и пирогом, звучала негромкая музыка. В гостиной, взявшись за руки, Таня с Катериной кружились и тихонько смеялись. За окном собирался дождь, сквозь приоткрытую дверь с веранды пахло свежестью и озоном.

Я стоял в проходе и не двигался, чтобы не выдать себя ни звуком. До боли стиснул кулаки, в душе плеснуло горечью, так мне хотелось обозначить своё присутствие, не нарушая хрупкий мир девчонок, а вливаясь в него, будучи частью общего мира. Я бы его берег как хрустальный шар, дорожа каждым моментом. Но пока я только наблюдатель и перспективы мои очень туманны.

Катя заметила меня первой, вскрикнула, всплеснула руками и подбежала ко мне.

- Алекс, а мы пирог испекли с вишней! У соседской кошки родились котята, можно нам котёнка взять? Мы с мамой тебя очень ждали. Нам дядя Миша сказал, что ты приедешь домой. А у нас танцы, пошли с нами танцевать, — выпалив всё чуть ли не на одном дыхании, малышка схватила меня за руку и потянула в комнату.

Таня, до этого стоявшая неподвижно посередине комнаты, улыбаясь, протянула мне руку. И я пошёл к этой протянутой руке и улыбке, светлой, нежной. Я подхватил Катю и устроил на правой руке, девочка в ответ крепко обхватила меня за шею. Обняв Таню свободной рукой, медленно закружил их по комнате под звуки музыки. Покой и благодать, родные руки и уютный дом. Как долго я шёл к этому и так ненадолго получил это счастье, эту передышку.

Таня, как будто почувствовала моё настроение, пытливо заглянула мне в глаза. Но я лишь улыбнулся, продолжая кружить. Композиция закончилась, и Катя спрыгнула с рук.

- Я нарисую картинку. Дождь и котёнка. Чёрненького на окошке. А ты, Алекс, возьми её себе на работу. Я красиво нарисую.

Тут зазвучали узнаваемые ноты композиции Sting — Mad about you. И начался дождь за окном. Первые капли мягко застучали по дощатому полу веранды, по пыльным листьям деревьев, смывая жаркий, душный июльский день. Мелодия в комнате, музыка дождя на улице. Я развернулся к Тьянке и протянул руку, приглашая на танец. Не то чтобы я был силён в этом искусстве, но мы с братьями отходили три года в танцевальную студию в доме детского творчества, потому что Софья сумела преподнести это так, что нам самим захотелось заниматься. Пацанов в секции бальных танцев было мало, мы с братьями пользовались бешеной популярностью.