А в 44 года умерла от онкологии. Она врачом была, педиатром. Но свою болезнь заметила уже поздно. Нас батя с Софьей забрали. Не знаю, как они это провернули, ведь у нас с братьями были отцы, и я даже помню своего и Игорениного. Нормальные мужики, приходили по выходным, на футбол нас водили, в кафе. Олежкиного-то мы и не видели, у бабы с дедом жили какое-то время, - я помолчал, перебирая воспоминания детства. – Бабушка и дедушка очень хотели нас оставить себе, усыновить, но им из-за возраста и болезней отказали. Разделять нас между отцами пришлось бы. И бабушка уже договорилась вроде, что по документам будем мы усыновлены отцами, Олега вроде согласен был взять мой, а воспитывать будут дед с бабушкой. Но потом отец Игоря дал заднюю, подал заявление в суд на лишение его родительских прав. Уверял, что Игорь не его сын. Ужас что было с бабушкой, дед держался, бегал по инстанциям.

А потом батя приехал и всё оформил на себя. Как ему это удалось, я не знаю. Но у них с Софьей не было детей, а условия взять нас были. И деньги на взятки тоже были.

Батя бабушку и деда с собой тоже звал, они вначале не хотели. Из Ростова-то приехать в холод, но потом согласились, через год переехали. Жили недалеко от нас, дед даже работал кочегаром в котельной, бабушка Софье помогала за нами смотреть. Трое пацанов – это та ещё развлекуха, сама понимаешь. Потом дедушка умер, бабушка его ненадолго пережила.

- А братья где? На севере?

- Нее, Игорь – военный инструктор дельфинов, служит в Севастополе. Олег здесь, в Питере, шеф-бариста в сети кофеен. Он приезжал ко мне, город понравился, вот и переехал.

- Как интересно, один брат дельфинов тренирует, другой – кофе варит.

- Нет, Олень ничего не варит. Он уже вырос из этого.

- А что тогда делает шеф-бариста?

- Организовывает и отлаживает до идеальности работу кофеен. Что-то типа управляющего, но узконаправленного. Берёт идею с нуля и доводит её до хорошо работающей кофейни или сети.

- Оу, ясно. А вы внешне похожи?

- Да, очень. Глаза, правда, разного оттенка. У Оленя зеленее, у Рени – серее. Но в остальном очень схожи.

- Обалдеть! Вы, наверное, когда вместе, то все женщины рядом помирают? – со смехом говорит Тьянка.

- Это почему?

- Так захлебнуться слюной можно от такой красоты, ещё в тройном размере.

- Никогда бы не подумал, что ты такая падкая на красоту мужскую, - подкатившись поближе, положил голову ей на колени, подталкивая головой руку как кот, мол, погладь меня.

Тонкая рука нежно и мягко провела по голове, ещё раз, и ещё, я прикрыл от удовольствия глаза. Пальцы спустились на лоб, невесомо коснулись бровей и век, прочертил линию носа, скул и вернулись к волосам, чуть-чуть не дойдя до губ.

- Племянники у тебя есть?

- Нет. Никто ещё не женился. Знаешь же правило: никто из братьев не может жениться вперёд старшего! Вот, с их слов, я торможу процесс.

- Не слышала такого, - продолжая гладить меня по голове, усмехнулась Тьянка.

- Так, отмазка.

- А ты почему тормозишь процесс? – любопытно тебе, Танечка?

- Ну, во-вторых, это служба.

- Во-вторых?

- Во-вторых. Сама понимаешь, вынуждать кого-то ждать – это нечестно. А если не вернусь? Или вернусь инвалидом?

- Понимаю, но ведь это добровольное решение - ждать или нет.

- Я в этом вопросе был принципиален.

- Ясно. А во-первых?

- А во-первых, мне всегда казалось, ну или хотелось мне так думать, что батя маму не разлюбил. Что между ними произошло, я не знаю, батя никогда не рассказывал. Бабушка и дедушка тоже молчали. С Софьей они хорошо жили и живут, с уважением и теплотой, нежностью относятся друг к другу. Но вот любил он только маму. Он иногда с такой тоской смотрел на нас с братьями, как будто хотел в нас её черты найти. А мы все в батю. Мама, наверное, влюблялась в один типаж. Или искала таких, как батя.